Атмосфера праздника, непонятные мужчины в штатском, почти стопроцентная явка при полупустом участке и наглядная арифметика — как я провела почти весь день референдума на избирательном участке, потеряла паспорт и не обрела надежды.

“С праздником!” — радостно встретили меня на участке 618 в Яшнабадском районе. “Вы мешаете председательнице” — попросили выйти меня уже через пять минут. Напомнив в первый раз в 7.55 положения из памятки наблюдателям — они могут находиться на участке уже с 7.50 — в течение дня я сделаю это ещё несколько раз, встречая плохо скрываемое раздражение.

После гимна в 8.00 перед Центром диагностики бодро заиграла “Kerak emas shahlo ko`zlaring”. Я взяла в руки карандаш — да здравствует референдум!

“Здесь нельзя снимать”: как прошло открытие участка

Согласно закону, в 8.00 должен прозвучать гимн, а затем в присутствии членов комиссии и наблюдателей председатель проверяет пустоту урны, пломбирует её и объявляет номера пломб — эти номера будут сверяться вечером. То же должно произойти и с урной для голосования на дому: она меньше, её будут брать с собой двое членов комиссии и ходить с ней по домам к тем, кто не смог прийти на участок самостоятельно.

Участок в 7.55

Ничего из этого я наблюдать не смогла. Урны были опечатаны ещё до моего прихода, хотя прибыла на место настолько рано, насколько возможно было  для наблюдателя. Это было моё первое огорчение. Я достала камеру и приготовилась документировать последующие. 

Повертев мой бейджик, председательница придвинулась ко мне максимально близко и вкрадчиво произнесла: “Здесь снимать нельзя, знаете, да?”. Внутри меня нарастало негодование. Но я не зря потратила столько денег на психотерапию! Призвав всё своё самообладание, я объяснила, что снимать по закону можно и нужно. “Тренинг был вчера, а я уже и забыла”, — пошла на попятную председательница, и я смогла продолжить съёмку.

Заполняем карту. Какие нарушения я обнаружила в течение дня

Команда Хука заранее подготовила карту наблюдения с перечислением всех положенных действий комиссии и сведения об оборудовании и оснащении, которыми должен быть укомплектован участок. Мы руководствовались Положением об участках референдума — из всех существующих НПА о референдуме оно оказалось самым детальным и позволяющим понять порядок действий участковой комиссии. 

Первый раздел карты — об оснащении. Да, стены 618-го участка были завешаны всевозможными положенными по закону инструкциями, графиками, списками, на столах были памятки и брошюры. Флаги, гербы — всё было на месте. А на стенде красовался он — текст проекта закона об обновлённой Конституции на узбекском и русском языках. Увы, за восемь часов, которые я провела на участке, с текстом подошли ознакомиться менее пяти человек — многим было плохо видно.

Для наблюдателей от партий стоял отдельный стол с красивыми табличками. За ним одиноко сидел молодой человек, перевоплощавшийся то в наблюдателя от “Миллий тикланиш”, то от УзЛиДеП в зависимости от стула. “Можно ваши документы?”, — наклонившись, спросила председательница. Оказалось, “Миллий тикланиш” безпаспортный. Показав вместо него водительские права, молодой человек сфотографировался у урны с пустым бюллетенем, посидел ещё 40 минут и был таков. 

Мне отдельного стола не досталось, но на скорую руку из тёмного уголка был выдвинут ряд стульев и поставлен у входа. Жаль, что урну отсюда было видно совсем плохо.

В 8.30 я начала заполнять карту наблюдения — и попутно задавать вопросы. Напряжение нарастало. Сколько бюллетеней вы получили? 3 541. Есть ли у вас сейф? Да, но его нельзя вам показывать. Тогда покажите трафарет со шрифтом Брайля!

Людей становилось чуть больше, но всё равно было мало. Парами приходили пенсионеры, реже приходили люди моложе. Многие забыли дома паспорт, и их регистрировали по фото документа или просто по серии паспорта. Это нарушение. Пара бабушек просила наблюдателей пройти с ними в кабинку, но они одергивали друг друга — это запрещено.

8.36

В 10 утра выяснилось, что камера на участке не работала. Оказалось, что кто-то подал жалобу в ЦИК, из орготдела позвонили, девайс включили.

 “Вот, пожаловались”, — обиженно сообщила мне председательница. 

Параллельно мы выпускали первые заметки на Хуке, которые разлетались как горячие пирожки. Напряжение стало нарастать, а мой мандат наблюдателя подвергся процедуре фотографирования — комиссия в какой-то момент стала подозревать меня… не знаю, наверное, в подделке документов, потому что после диктовки номера мандата по горячей линии ЦИКа они принесли извинения, и напряжение несколько спало. 

 11.30

Ближе к 11 в гости приехали журналисты немецкого канала WDR: оператор, журналист и фиксер из Узбекистана. Они были настроены решительно: взять интервью не менее чем у двух голосующих. Две пенсионерки согласились. “Это праздник для нас! Всё улучшается — в махалле, в поликлинике. Столько всего делается для пенсионеров!” “Мы за улучшения”, — сообщила женщина в ответ на вопрос, какие именно поправки к Конституции она считает полезными для общества.

К полудню солнце вошло в зенит, и ташкентская жара отрицательно сказалась на гражданской позиции жителей Ташсельмаша — народу заметно поубавилось до пары человек в пятиминутку. Я уехала на участок 117, но обещала вернуться. 

“Мы являемся свидетелями высокой активности избирателей”, — сообщил тем временем замглавы ЦИКа Бахром Кучкаров. К 13.00 проголосовало более 12 млн человек, и референдум был признан состоявшимся. Председательница сказала, что не имеет права сообщать точное количество проголосовавших к этому моменту… “Около тысячи”, — поделилась она “по секрету”.

Я взялась за подсчёты: чтобы тысяча человек проголосовала за 5 часов, каждый час участок должно было посетить 200 человек, значит, каждые 5 минут на участке должно находиться 17 человек, которые будут стоять в очередях к кабинкам, которых только 4. На всех моих фотографиях и видео участок практически пуст.

Мужчины в чёрном шушукаются по углам: вечер на участке 618

Я вернулась на участок в 5 вечера уставшая, но не сломленная. Сначала в ходе журналистского эксперимента я получила возможность проголосовать дважды — участок 618, где я проголосовала с утра, не оповестил 117-й участок по моей прописке  о том, что я уже отдала голос у них. 

На 117-м пришлось выгонять кураторов из транспортного института, записывающих в тетрадке имена проголосовавших студентов. “Записывайте на улице!”, —  велели мы вместе с председательницей Светланой Ивановной. 

Потом я искала участок 619 — по указанному на карте ЦИКа адресу его просто не оказалось. По телефону доверия выяснилось, что он находится совершенно в другом месте. Как же так, вот ведь написано — Султанали Машхадий, 197, подумала я… С горя был потерян на остановке паспорт. 

На участке в Центре диагностики жизнь шла своим чередом: люди голосовали без документов, урна для домашнего голосования была где-то, но не здесь. Ощущалось приближение вечера: готовился плов, проголосовавшим раздавались цветы. “Идёмте тоже!”, — зазвала меня зампредседательницы, пританцовывающая под музыку перед столами с бюллетенями. Голосующих было откровенно мало — один-два каждые пять минут. 

Участок в 17.38

Размеренный вечер прервали двое мужчин в штатском, быстрыми шагами вошедшими на участок.  Движением глаз они вызывали  председательницу и её зама и ушли с ними на полчаса в комнату за участком. Лица членов комиссии стали напряжённее.

18.30

А ближе к 7 вечера пришла Наталья. 

Наталья сомневалась. Она подходила к стенду с Конституцией и пыталась читать. Она спрашивала у комиссии, о чём поправки и что будет с пенсионерами. “Если вкратце, то будут улучшения”, — сладко ответили ей. “Я теперь получаю пенсию меньше уборщицы”, — Наталья, казалось, была в отчаянии. “Одни только обещания, а что будет конкретно?”. На помощь Наталье и присоединившейся женщине пришёл юрист Центра диагностики: “Социальное, правовое государство, теперь будет запрещён принудительный труд, смертная казнь, о пенсионерах будут заботиться”. Но Наталья не верила. Я хотела вмешаться и сказать, что принудительный труд и смертная казнь были запрещены и так, но вспомнила — нельзя. 

Время неумолимо двигалось к 20.00. Вернувшаяся из кулуаров председательница сообщила, что снимать процесс подсчёта голосов я должна буду максимально издалека “потому что все устали”. Я пыталась доказать, что приближаться можно. 

Говорю:”Покажите мне в законе, где написано, что нельзя”. Она в ответ промолчала. Тем временем другую наблюдательницу от ХУКа уже пытались удалить с другого участка, и в нашем рабочем чате нервы были оголены до предела.

“Возьмите плов, отнесите домой сейчас, пока горячий”, — вручила мне контейнер одна из участниц комиссии. Мужчины в чёрном снова появились в комнате для голосования. “Вы кто?”, — не выдержала я. Один что-то неразборчиво сказал. “Национальная гвардия!”, — поспешили сказать за него члены комиссии. Я попросила удостоверение. Он сказал, что оно есть, и пропал. Настоящая Нацгвардия, к слову, весь день стояла под деревьями на улице в форме.

Что рассказать про подсчёт голосов? К сожалению, я не смогла узнать, сколько человек проголосовали на дому, — мне отказали в этой информации. Я не насчитала и тысячи человек за день, но явка была почти стопроцентной. Я не видела в течение дня урны для голосования на дому, но когда её вскрыли без церемонии снятия и объявления пломб, в ней было несколько сотен бюллетеней — за час с одной урной можно посетить максимум 60 жителей, если работать без передышек и выделяя на каждого не более 5 минут. Количество выданных бюллетеней к вечеру превратилось из 3 541 в 2 732. Бюллетени досрочного голосования были принесены к столу уже позже открытия урны.

Участок в 20.03

Когда ворох бюллетеней превратился в ровные стопки, стало ясно: 79 против, чуть больше десятка испорченных бюллетеней, все остальные — буквально все записанные в списки голосующих граждан — за. До 21.30 цифры в черновом протоколе, где рисуют карандашом, подвергались двойному пересчёту, строка “за” оставалась долго пустой — её потом заполнили на основании разницы между другими значениями, а не просто посчитав бюллетени. Всё должно сойтись!

Я ушла на показателях 2 501 “за”, 79 “против”, 11 испорченных, 2 732 выданных, 2 706 явившихся. 

Участок в 21.00

На следующий день я пришла к двери Центра диагностики увидеть вывешенный итоговый протокол, которого там не оказалось. Зато в магазине, около которого я потеряла паспорт, я встретила Наталью. “Я вас видела вчера на участке, вы говорили про пенсии”, — робко подошла к ней я. “Да что уж там, всё наперёд известно”, — ответила Наталья из глубины холодильника с молоком. “В любом случае спасибо вам за активную гражданскую позицию”, — не нашла я ничего более подходящего, чтобы закончить разговор. В Telegram пришло сообщение — 90 процентов проголосовавших за, новая Конституция вступает в силу.

Мои рекомендации всем наблюдателям и себе самой на следующих выборах, которые пройдут в 2024 году

— быть на выбранном участке с 7.50 и до самого конца, взять с собой еду, никуда не отлучаться

— быть на участке вдвоём — один наблюдает на месте, второй отправляется на голосование на дому

— вести прямую трансляцию, записывать на аудио с уведомлением собеседника все ответы на свои запросы

— считать явку самостоятельно

— не бояться задавать вопросы о количестве выданных бюллетеней к определённому часу, о количестве проголосовавших по документам, наблюдать за заполнением списков, сообщать по телефонам доверия об отказе членов комиссии предоставлять данные