Что говорит закон и международные наблюдатели

Согласно Конституции, «граждане имеют право осуществлять свою общественную активность в форме митингов, собраний и демонстраций в соответствии с законами Республики Узбекистан. Органы власти имеют право приостанавливать или запрещать проведение этих мероприятий только по обоснованным соображениям безопасности».

Несмотря на закреплённое в главном документе право, в стране всё ещё нет отдельной законодательной базы, которая регулировала бы митинги. Установить порядок проведения мероприятий должен закон, находящийся на рассмотрении с 2019 года. Документ отделит митинги и демонстрации от всех остальных массовых мероприятий, регламент которых прописан и пока что применяется ко всем общественным шествиям.

В комментариях ОБСЕ эти требования считаются как минимум недемократическими: 

«Свобода мирных собраний является правом, а не привилегией, и поэтому для её осуществления не требуется предварительного разрешения со стороны властей <…>. Предварительное уведомление [органов внутренних дел и Национальной гвардии] требуется только в том случае, если его целью является предоставление государству возможности принять необходимые меры для содействия осуществлению права на свободу собраний и защиты общественного порядка, общественной безопасности, а также прав и свобод других лиц».

Вдобавок, как отмечает ОБСЕ, процесс уведомления должен быть максимально коротким и занимать срок не более шести дней. По находящемуся на рассмотрении закону, в Узбекистане уведомлять о запланированном собрании требуется не позднее, чем за месяц до мероприятия.

Сложно представить, как должен выглядеть процесс уведомления о стихийной демонстрации, когда граждане хотят высказать свою позицию в связи с последними новостями или решениями правительства. В соответствии с законом в его нынешнем виде, такая возможность отсутствует. Даже при наличии организаторов заранее запланированного митинга они могут и, скорее всего, не будут располагать информацией о точном количестве участников, что конкретно будет на их плакатах и так далее, но это не должно быть препятствием к проведению митинга в целом. ОБСЕ также считает попытку заранее проконтролировать содержание агитационных и любых других материалов при проведении демонстраций цензурой.

Все эти рамки, как и витиеватые регламентации, предоставляют государству возможность ограничивать право на митинги, мотивируя решение угрозой общественной безопасности. 

Угрозы и их предотвращение на мирных собраниях

Сама по себе безопасность, в том числе на любом общественном мероприятии, мирном собрании, демонстрации и так далее, — в первую очередь обязанность государства, которую нельзя перекладывать на организаторов, которых в случае митинга может и не быть. Своими действиями сотрудники правоохранительных органов должны обеспечить безопасность реализации права на собрания, а не задерживать участников и/или организаторов за гипотетическую общественную угрозу.

Статья 15, пункт 2 и статья 16, пункт 1 проекта закона также допускают обыск и досмотр участников собраний сотрудниками Нацгвардии по их инициативе вне зависимости от того, представляет человек угрозу или нет. Эта, как и многие другие «превентивные меры по обеспечению правопорядка», противоречит международным нормам и критикуется ОБСЕ. Размытое понятие о «норме заполняемости» объекта проведения собрания также позволяет ограничить гражданам доступ к митингу или шествию.

Согласно Руководящим принципам по свободе мирных собраний, разработанным ОБСЕ и Комиссией совета Европы, «Собрания являются таким же законным использованием публичного пространства, как и торговля, движение транспорта или пешеходов. Это соображение должно учитываться при рассмотрении необходимости каких-либо ограничений». Согласно законопроекту о митингах, в Узбекистане все участники несут ответственность за препятствия для движения транспортных средств и пешеходов.

Ограничения законопроекта распространяются и на тематику собраний: так, гражданам запрещается «дискредитация государственных органов», что на практике выглядит как запрет быть несогласным с любым их решением. Ненасильственная критика должна допускаться на общественных собраниях, так как ведёт к мирному диалогу между властями и гражданами и может стать результатом конструктивного решения, удовлетворяющего все стороны.

Применение силы к тем, кто правило ненасильственности нарушает, тоже должно быть взвешенным и соответствовать принципу соразмерности.

А что вообще такое митинг?

В законопроекте перечислено несколько видов определения общественных сборов: митинг, собрание и демонстрация.

Все три определения в разной степени дублируют друг друга, не добавляя никакой ясности в понимание вопроса и порядка действия при проведении каждого из них. Но в этом, кажется, и заключается смысл: чем запутаннее правила и протоколы, тем сложнее их соблюдать. В подавляющем большинстве случаев определить, является мероприятие собранием, митингом или демонстрацией, крайне тяжело и почти так же бессмысленно, как искать условного «организатора». Более того, собрания могут «перетекать» в митинги или демонстрации и наоборот, поэтому предугадать заранее такой процесс тяжело.

Где можно собираться, а где нельзя

В законопроекте указано, что общественное собрание любого из трёх видов можно проводить только по будним дням с 10:00 до 17:00. Также их нельзя проводить возле административных и государственных зданий, хотя именно там принимаются самые важные решения, напрямую в разной степени влияющие на жизнь граждан. Митинговать нельзя ближе, чем в полутора километрах от школ, детских садов, кладбищ, памятников истории и культуры, зданий, где расположены СМИ, то есть практически нигде.

Временные рамки также практически полностью совпадают с временем среднестатистического рабочего дня, исключая проведение собрания в более свободный выходной день.

В ОБСЕ отмечают, что запрет, касающийся места проведения, хоть и справедлив с точки зрения защиты общественного порядка, но должен быть скорректирован с заменой полного запрета на дополнительные меры безопасности. Также решение о пригодности объекта или места для собрания должно рассматриваться в каждом отдельном случае, а не исходить из общего запрета.

Согласно последнему отчёту Human Rights Watch о правах человека в Узбекистане, не зафиксировано никаких подвижек в рассмотрении закона о митингах, собраниях демонстрациях. Поправки же в Закон «Об информатизации» внесли сложности в агитационный процесс и простое информирование о любых акциях, так как «блогерам и другим лицам» запретили использовать любые информационные ресурсы для призывов к участию в собраниях, митингах, шествиях и демонстрациях, «проводимых с нарушением установленного порядка».

Что про законопроект говорят граждане и как право на общественные собрания реализуется сейчас

На момент закрытия обсуждения законопроекта там накопилось 155 предложений. Среди них критика запрета «дискредитировать» государственные власти, так как под запрет попадёт и наиболее частая причина митинга — диалог с властями по поводу принятого положения или закона. Также комментаторов не устроил и запрет транспорта, необходимость получать разрешение и тот факт, что это нужно сделать за 30 дней до самого митинга: «Такое требование превращает закон в мёртвую норму». Некоторые отмечают, что законопроект сделает проведение митингов практически невозможным.

Как вы относитесь к митингам и мирным собраниям в целом?

Положительно. Проведение мирных собраний является неотъемлемым правом каждого человека, как и право на жизнь, свободу убеждений и труд. Подобные мероприятия позволяют не только выразить мнение по каким-то культурно-историческим событиям, но и довести до сведения правящего класса, что имеют место наболевшие социальные или экономические проблемы, которые необходимо решить. Данное право должно охраняться властью закона, чтобы, как говорится во Всеобщей декларации прав человека, человек не был вынужден прибегать в качестве последнего средства к восстанию против тирании и угнетения.

Считаете ли, что ваша инициатива относится к таковым?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо немного прояснить вопрос терминологии. В мировой практике, в частности в статье 21 ратифицированного Узбекистаном Международного пакта о гражданских и политических правах, используется формулировка «мирные собрания». В Замечании общего порядка № 37 (2020) о праве на мирные собрания Комитета ООН по правам человека подчёркивается, что статья 21 пакта защищает мирные собрания, где бы они ни проводились: на открытом воздухе, в помещении и онлайн-режиме; в местах общественного и частного пользования; в случае сочетания нескольких из вышеуказанных мест. Такие собрания могут принимать различные формы, включая демонстрации, протесты, собрания, шествия, митинги, сидячие забастовки, протестные или памятные мероприятия при свечах и флешмобы. Они защищены согласно статье 21 независимо от того, осуществляются ли они без передвижения, как в случае пикетирования, или с передвижением, как в случае шествия или марша.

Во внутреннем законодательстве Узбекистана с советских времён устоялась формулировка «собрания, митинги, уличные шествия и демонстрации». Например, её можно найти в статье 201 Кодекса об административных правонарушениях или статье 217 Уголовного кодекса. В статье 38 Конституции введён новый термин: митинги, собрания и демонстрации названы формами общественной активности.

Таким образом, понятия «мирные собрания», «формы общественной активности» и «митинги, собрания, уличные шествия и демонстрации» являются равнозначными. И да — проведение 9 мая народно-патриотического шествия «Бессмертный полк» непосредственно относится к таковым.

Как вы боретесь за право проводить это шествие, удавалось ли ранее провести что-то подобное без помех?

Я с 2018 года веду работу над проведением именно уличного шествия, а не какой-то абстрактной акции. Первоначальной проблемой стало наше законодательство — с советских времён у нас не принят новый порядок мирных собраний. Соответственно было непонятно, с кого запрашивать перекрыть улицы и на какие доводы следует опираться. За несколько лет была внесена ясность в этот вопрос. Компетенцией обладает начальник управления внутренних дел соответствующего города, и в данный момент проходят суды против ГУВД Ташкента. В последнем судебном решении судья полностью скопировал статью Закона «Об органах внутренних дел», касающуюся блокирования (перекрытия) улиц.

Мирные собрания можно разделить на два больших вида — заранее организуемые и стихийные (спонтанные). Последние представляют собой непосредственную реакцию на текущие события и, подчёркивает Комитет ООН по правам человека, в равной степени защищены статьёй 21 пакта.

Так вот, до этого 9 мая в Ташкенте ежегодно проводились стихийные собрания / митинги / шествия / демонстрации, когда люди сами собирались утром на мемориальном комплексе «Братские могилы», шествовали по нему и возлагали цветы.

Интересна история 9 мая 2021 года, когда 2-й батальон дорожно-патрульной службы (ДПС), отвечающий за участок маршрута от «Братских могил» до гостиницы «Lotte» («Ташкент»), не перекрыл улицу, ссылаясь на отсутствие поручения сверху, но начальник штаба 3-го батальона ДПС, к чьему ведению относится улица от гостиницы «Ташкент» до Вечного огня, по телефону подтвердил, что их участок будет закрыт. Я и другие активные ташкентцы в тот дождливый день добрались до гостиницы «Ташкент», однако полупустая проезжая часть закрыта также не была, и мы стихийно прошлись по тротуару вдоль площади «Мустакиллик» до Вечного огня.

Как вы считаете, почему властям не нравится идея подобного шествия?

«Не нравится» не совсем верное выражение. Я бы сказал, что властям неинтересно этим заниматься, ибо коммерческой или иной выгоды в нём нет. Городской хокимият не имеет отношения к мирным собраниям, пересылает все обращения в ГУВД и непосредственно рекомендует туда обращаться.

ГУВД привыкло работать по «указке» сверху, и ему непривычно, что надо соблюсти права человека и самостоятельно перекрыть улицы. Кроме того, любая общественная активность несёт в себе риск нежелательных происшествий, поэтому для милиции лучше, чтобы ничего не проводилось. Выражаясь словами одного из начальников моего РУВД, лучше всего комендантский час. Тогда никаких происшествий не произойдёт.

В то же время от рядовых сотрудников органов внутренних дел, а также прокуратуры я слышал бесчисленное множество раз, что они никоим образом не выступают против шествия.

Как общественность реагирует на мероприятие: те, кто поддерживает и кто против?

Наиболее ёмкий ответ на этот вопрос дал опрос, проведённый в 2022 году информационным порталом «Давр24» на узбекском языке. Из 24 тысяч опрошенных большинство — 44 процента — высказались за «Бессмертный полк», считая его общей историей стран бывшего Союза.

То же происходит и в остальном. Многие поддерживают дело, но не всегда понимают, почему в случае Узбекистана приходится копаться в законах и обращаться в суды. Ряд людей поддерживает не только морально, но и своими действиями — приходят на суды и оказывают финансовую поддержку.

Среди настроенных против шествия кто-то не считает нужным широко праздновать 9 Мая. Многие же неграмотно приравнивают СССР к современной Российской Федерации и считают это мероприятие исторического содержания работой в интересах другого государства. Забавно наблюдать недальновидность некоторых людей, которые в одном сообщении требуют запрета всех шествий и демонстраций 9 мая, а в другом возмущаются, почему в Узбекистане нарушается право на мирные собрания, не понимая, что суть в обоих случаях одна и та же.

Как возникла идея фестиваля и удалось ли в этом году сделать что-то по-новому?

Сложно вспомнить, как возникла сама идея фестиваля, но она исходила из желания отпраздновать 8 Марта в безопасной, поддерживающей и дружеской атмосфере, где можно было поучаствовать в практиках, просто познакомиться с другими людьми, с другими женщинами, пообниматься, выразить свою солидарность.

На фестивале были творческие воркшопы и мастер-класс народного танца, лекции на темы в рамках феминистского дискурса (например, про мизогинию) и об авторском праве. Какова, на ваш взгляд, их миссия на фестивале, посвящённом солидарности, и что с их помощью удаётся донести?

В этом году мы постарались разнообразить программу фестиваля разными мероприятиями, лекциями, мастер-классами, воркшопами.

Некоторые из них проходили в больших публичных пространствах, другие — в более маленьких и безопасных. Мы стремимся к тому, чтобы повысить осведомлённость у женщин по тем или иным темам через лекции. К примеру, с помощью мастер-класса по народному танцу мы хотели, чтобы мы все вместе могли узнать историю танца, потанцевать и подвигаться: совместная двигательная практика, как нам кажется, очень сплачивает и в целом вносит разнообразие в программу, помогает сохранить энергичность на оставшиеся мероприятия.

Камерные мероприятия, которые проходят в небольших пространствах, больше про сближение, там можно поговорить, познакомиться друг с другом чуть ближе. Конечно же, весь наш фестиваль нацелен на то, чтобы можно было познакомиться и подружиться в безопасной атмосфере, и эти практики становятся таким катализатором, и, помимо того, что вы узнаёте и пробуете новое, совместно создаёте что-то, вы также знакомитесь, сближаетесь, работаете вместе.

Задумывались ли вы о фем-марше в Узбекистане и можно ли считать фестиваль Qizlar альтернативой такому шествию?

Мы задумаемся об этом, когда будет понятный и рабочий юридический механизм для согласования марша и безопасного его проведения. А пока считаем, что фестиваль является законной и рабочей альтернативой шествию.

Что происходит в соседних странах

Мы спросили коллег из Кыргызстана, что происходит в их стране:

Право на мирные собрания гарантируется Конституцией КР и признаётся международным пактом «О гражданских и политических правах», к которому Кыргызстан присоединился в 1994 году. Кроме этого, закон КР «О мирных собраниях» предусматривает чёткий перечень оснований для запрета или ограничения мирного собрания.

Об этом, в частности, после первого запрета митинга говорила действующая тогда омбудсмен Атыр Абдрахматова.

На практике, конечно, всё обстоит не так, и суд просто выносит решение, что запрет на проведение мирных собраний по просьбе УВД законный, и каждый раз, вот уже второй год подряд, продлевает этот запрет. Сначала так было только в центре Бишкека, а теперь такая же история уже во всех четырёх районах города.

Можно собираться только в маленьком сквере-парке имени Горького. Активное гражданское общество относится к митингам хорошо, люди хотят их проводить, чтобы высказывать свои позиции не только в интернете, но и на улице (потому что это опять же закреплено Конституцией КР).

Насчёт того, каков примерный процент людей, считающих право на мирные собрания важным, оценивать сложно, потому что в последнее время у нас люди выходят на акции протеста из определённых сфер. К примеру, было много митингов против налоговых реформ — туда выходили торговцы, была акция протеста водителей грузовиков — им не нравился запрет мэрии на проезд в дневное время. Ну или водители «Яндекса» вышли против компании из-за высоких сборов.

Во всех случаях обошлось без уголовных дел, но бывало такое, что некоторых людей «приглашали» на допрос. Это частая практика, но кого и за что вызовут, угадать сложно. 

А ещё было такое, что властям надоели стихийные митинги торговцев из-за налоговой реформы, и лично президент пришёл и сказал, что, если это не кончится, мы национализируем все базары.

Ну а последние прецеденты массовых общественных собраний — наверное, можно вспомнить мирный марш 8 Марта за права женщин. Там даже милиция сопровождала участников мероприятия. Но там было всё очень чётко регламентировано.

А ещё недавно президент очень ясно дал понять, что митинги ему не нравятся — то есть из тех шагов, которые делает власть, можно понять, что им вообще не нравятся митинги на политическую тему, на тему свободы слова или всего того, что связано с демократией. Но при этом митинги на более-менее насущные проблемы, вроде налогов, пробок на дорогах или того, что не прямо задевает политику и уж тем более их самих, они относятся чуть терпимее, но и там не расслабляются.

***

Законопроект о митингах, рассмотрение которого уже тянется длительное количество времени, как будто выделяет отдельную категорию «митингующих» в обществе. Это те люди, которые могут себе позволить протестовать и высказывать свою точку зрения, пока остальные граждане в будние дни работают с 10 до 17, мешают движению транспорта и пешеходов, тех же людей, которые пытаются попасть домой с работы.

Также, по мнению авторов, это обязательно организация, имеющая во главе конкретных людей и финансирование, что ещё больше отдаляет общественные собрания от их основной сути — выражения гражданской позиции.