Многоязычие, коррупция и безработица: образовательная катастрофа Каракалпакстана
Образовательная система Каракалпакстана — это структура, где переплетаются системная коррупция, низкий уровень квалификации преподавателей и недостаток учебных материалов. В результате школы и вузы региона превращаются в места, где качество знаний и мотивация студентов остаются на критически низком уровне. Тем не менее родители готовы платить большие суммы, чтобы их дети учились в «хороших» школах, а сами учащиеся порой не имеют представления о том, зачем они поступают в университеты. Разбираемся, что происходит с образованием в Каракалпакстане и как это связано с уровнем жизни.
Особенности образовательной сферы
Система образования в Каракалпакстане не моно- или двуязычна, как мы привыкли. В зависимости от района преподавание ведётся на узбекском, каракалпакском, русском, казахском и туркменском языках. Несмотря на это, многие ученики и педагоги жалуются на нехватку учебников на нативном языке, слабую систему и отсутствие господдержки.
Как говорят местные, аттестация учителей давно превратилась в фарс. Молодые педагоги покупают себе категории, но знаний и опыта преподавания у них нет. Образование деградирует, а вместе с ним умирают и аулы.
Для работы над этим материалом мы поговорили с учителями нескольких школ — не раскрываем их имена из соображений безопасности.
ㅤ
Монолингвальные установки представляют собой культурную норму, согласно которой в обществе используется только один язык, воспринимаемый как единственно приемлемый для повседневной жизни, образования и официальной коммуникации. Лингвист Ингрид Гоголин называет такое явление «монолингвальным габитусом». Ключевой элемент концепции — система образования, где обучение ведётся исключительно на языке большинства, часто исключая другие языки и культуры. Это приводит к тому, что в обществе укрепляется представление о том, что использование одного языка — это нормально и правильно, в то время как другие оказываются на периферии.
Установки идеологических барьеров и стереотипов ограничивают доступ к языковому многообразию, игнорируя культурную и языковую динамику.
Иными словами, многоязычие — это естественное состояние для человечества.
Далёкое туркменское село
В приграничных с Туркменистаном районах до сих пор сохранились целые деревни этнических туркмен. Одна школа на всю деревню — обыденная ситуация в этих местах. Как отмечает педагог такой школы, некоторым учителям приходится добираться до работы из соседних районов или ездить до приграничья на велосипедах и автомобилях — учить школьников с 1-го по 4-й классы, проживающих в 6—15 километрах от границы.
Сейчас в школе учатся чуть меньше 200 человек. По словам директора, организовать школьный автобус, который бы развозил учеников и учителей, они не могут из-за отсутствия или ненадлежащего качества дорог.
«В Каракалпакстане много туркменских классов: в Элликкале, Амударье, Турткуле, Шуманае. Учатся обычно от 12 до 17 школьников. У нас в приграничном филиале, например, всего один 3-й и два 4-х класса. В моём классе почти три десятка учеников — это самый большой класс в школе. К сожалению, у нас нет даже актового зала, где дети могли бы собираться на праздники или элементарно учиться во время холодов. Зимой-то у нас действительно холодно — в ауле нет газа. Детям и учителям приходится выкручиваться: учимся на солнечной стороне здания, чтобы хоть немного согреться. Разве так должно быть? Газ нужен и школе, и всему аулу».
При этом педагог отмечает, что дети стремятся к знаниям: один из выпускников поступил в медицинский университет, ещё двое — на туркменскую филологию. Однако это заслуга собственного упорства и занятий с репетиторами, ведь школьных часов не хватает, чтобы подготовить ребят к поступлению, а на факультативы и кружки у школы нет финансирования. Ученики после занятий идут пасти чужой скот, чтобы заработать. В ауле всего один магазин, поэтому других возможностей подработки тут нет.
Девочек после школы зачастую выдают замуж. Местное туркменское общество довольно консервативно, и учиться дальше позволяют лишь единицам. Мальчики предпочитают уезжать на заработки в Россию, а после возвращения стараются купить автомобили. В ауле также нет аптеки, и за лекарствами и рецептами жителям приходится ездить в соседний райцентр, а потом ещё в город, чтобы попасть на приём к врачу. Раньше сюда приезжали медсёстры — помогать больным и делать прививки, но из-за состояния дорог теперь нет и этого. Учителя не знают, что им делать, если школьнику на уроке станет плохо, ведь до ближайшей больницы ехать 11 километров по бездорожью.
Жизнь казахской школы
Ещё в 80-х годах прошлого века в одном из больших районов Каракалпакстана открыли казахскую школу. Властям было интересно изучить, насколько язык популярен среди местного населения. Однако сегодня эта школа — место, где учителям приходится объединять несколько классов, ведь казахоязычных детей становится всё меньше.
«Я преподаю казахский язык и литературу с 2012 года, а последние два года ещё и работаю директором. Наша школа уникальна — мы ведём обучение на казахском и каракалпакском языках. При этом не можем позволить себе закрыть казахские классы, даже если в них учатся всего несколько школьников.
Так, сейчас у нас всего девять учеников в 9-м классе, в начальных всё ещё сложнее. Мы вынуждены объединять каракалпакские и казахские классы, чтобы дать возможность детям учиться на казахском языке. В одном классе учатся три ученика, в другом — четыре. Так как языки схожи, занимаются по казахским учебникам».
Нагрузка на учителей тоже возросла, кому-то приходится вести сразу несколько классов, но руководство школы понимает важность заведения для местного населения. Ученики занимают высокие места на районных и городских олимпиадах, а педагоги стараются проводить дополнительную подготовку.
В сельской местности с учёбой сложнее. Я там работала и могу сказать, что дети больше заняты домашними делами, нежели учёбой. Они пасут скот, осенью сами идут на поля зарабатывать, собирая хлопок. Потому что работы в аулах нет.
Основная проблема школы — массовая миграция казахов в Казахстан. Уезжают семьями, учеников становится всё меньше. Тем не менее школа заняла принципиальную позицию работать до последнего казахоязычного ученика.
Вроде бы есть, но чего-то не хватает
Учителя отмечают, что учебники зачастую не соответствуют современным требованиям: в них мало тематической информации, скучное и недостаточно глубокое содержание. Педагогам и учащимся приходится чаще искать примеры и дополнительные материалы в интернете, потому что школьные учебники больше не выполняют свою функцию.
«Учебники составлены так, что даже взрослому трудно понять, что к чему, не говоря уже о школьниках. Сократили мой предмет, и теперь мне приходится за один урок объяснять три темы, что превращает обучение в гонку без смысла и результата», — делится учительница из Нукуса.
Центральные школы
Ситуация со школами и образованием в Нукусе, конечно, лучше, чем в областях и аулах. В первую очередь за счёт обеспечения родителями детей репетиторами и дополнительными кружками и более высокой квалификации преподавателей. Общая картинка при этом остаётся печальной.
«После 5–6-го классов некоторые дети теряют мотивацию учиться, а к 7-му просто перестают стараться. Уровень знаний и скорость усвоения материала у учащихся разные, кому-то не помогают родители, кому-то необходимо дополнительно объяснять базовые вещи. В классах по 40 учеников, и за 45 минут догнать разницу нереально, а оставаться после уроков и заниматься с отстающими преподаватели не хотят из-за низких зарплат.
К тому же многим дома могут сказать: «Да зачем тебе эта учёба». И даже если попытаться найти контакт с ребёнком, то из-за отсутствия мотивации занятия отнимают много энергии».
Как говорит учительница из Нукуса, педагоги, которые действительно заинтересованы в обучении детей, быстро выгорают. Сказываются низкие зарплаты и отсутствие поддержки — талантливые кадры уходят в частные школы или переезжают за границу. В школах остаются разочаровавшиеся в профессии люди, которые не видят смысла в работе.
Нет связей — тебя гоняют
Главная проблема нукусских школ — коррупция. Молодым кадрам и тем, кто не наработал связи, ставят неудобное расписание с приходом рано утром и окончанием уроков поздно вечером. За аттестацию тоже необходимо платить, поэтому учителями высокой категории становятся только те, кто умеет договариваться, а не те, кто умеет и любит учить. Преподавательское кресло в вузе тоже стоит денег — ценник порой достигает 2 000 долларов.
Коррупция процветает и при устройстве ребёнка в школу. Чтобы попасть в 1-й класс «хорошей школы», родители дают на руки от 100 до 500 долларов. Причём не только в центре города, но и в микрорайонах.
Замкнутый круг
Проблема школьного образования плавно перетекает в вузы. Плохие учителя выпускают слабых студентов, которые впоследствии становятся плохими преподавателями.
«Мы выпускаем слабых специалистов, потому что система образования в целом построена на коррупции и формализме.
Парадокс: поступившие в вузы студенты нередко показывают хуже результаты, чем старшеклассники. В итоге учёба превращается в формальность — диплом можно получить и без особых усилий».
По словам старых преподавателей, сейчас на позиции берут тех, у кого есть связи или деньги. В итоге на должностях оказываются люди, которые сами с трудом могут что-то объяснить студентам. Ситуация, когда преподаватель путает роды слов или делает грамматические ошибки в письме, увы, не редкость.
На первом курсе многие студенты ещё горят желанием учиться, но уже ко второму всё это исчезает. Последние курсы, по своему желанию, посещают единицы, остальным грозят принудительным академическим отпуском и всячески давят. Причина — в отсутствии интереса и дисциплины как у самих студентов, так и у преподавателей. Многие студенты просто скачивают работы из интернета. Проверок на оригинальность нет, а значит, и академической честности тоже. В итоге выпускники часто не знают даже того, что числится у них в дипломе.
Вечный вопрос — что делать?
Наши герои считают, что нужно привлекать больше квалифицированных преподавателей и проводить честные аттестации с возможностью улучшать навыки. Нужно повысить зарплаты, чтобы те, кто работает с абитуриентами или в частном секторе, вернулись в школы и вузы.
«Я часто думаю, что нужно уезжать. Но почему-то не унываю. Я вижу людей, у которых ситуация лучше, но они отчаиваются. Видимо, дело в устройстве организма. Хотя иногда задумываюсь, зачем вообще здесь работаю.
В целом ситуация с образованием в стране очень печальная. Если бы государство действительно хотело изменить это, нужно было бы увеличить зарплаты и создать конкурентные условия для преподавателей, а не поддерживать коррупционную систему».