Триггер протеста

В начале января этого года казахстанские власти объявили о повышении цен на сжиженный нефтяной газ с 60 до 120 тенге (3000 сумов) за литр.

2 января в городе Жанаозене Мангистауской области на западе страны вспыхнули первые стихийные протесты против увеличения цены на газ. Важно отметить, что в данном регионе около 80% всего автопарка использует сжиженный газ в качестве топлива, так как газ обходится дешевле бензина.

Дальше протесты перекинулись на город Актау, в котором люди требовали снижения цены до уровня 50 тенге за литр и остались ночью на главной площади. На следующий день экономические требования протестующих были расширены, включив в себя социальные и политические. Протестующие требовали отправить правительство и местные власти (акимов областей и городов) в отставку, а также повышения зарплат и борьбы с безработицей.

География протеста также претерпела изменения. К нему присоединились Алматы, Уральск, Атырау и Кокшетау.
События в самом крупном городе Казахстана развивались стремительно и приобрели широкий масштаб, охватив весь город. Полиция уже 4 января начала применять светошумовые гранаты во время стычек с митингующими в Алматы. 5 января произошла новая эскалация противостояния митингующих и силовиков, когда был захвачен международный аэропорт Алматы и другие административные учреждения. В последующие дни были зафиксированы свидетельства использования стрелкового оружия с обеих сторон, а также многочисленные жертвы среди гражданских и силовиков.

В самом начале президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев шел на уступки протестующим, отправив правительство в отставку и снизив цены на газ. Однако ситуация в Алматы резко усугубилась новым витком насилия, поэтому власти стали закручивать гайки и сделали ставку на силовое решение проблемы. В Казахстане было объявлено о начале антитеррористической операции, запросе в ОДКБ с просьбой об отправке военного контингента, введении режима ЧП на всей территории страны. После реализации этих шагов обстановка стабилизировалась, и властям удалось вернуть контроль над ситуацией.

Анатомия казахстанского режима

После обретения независимости Казахстан выбрал путь построения автократии, отказавшись от демократического пути развития. В период с 1989 по 2019 год у власти находился бессменный первый президент Республики Казахстан Нурсултан Назарбаев, который покинул пост президента лишь в 2019 году, оставшись главой правящей партии «Нур Отан», а также пожизненным главой Совета безопасности.

В Казахстане за время правления Назарбаева установился типичный автократический (персоналистский) режим с несменяемым лидером, который отказался от строительства демократических институтов, включая свободные выборы. За 30 лет в стране была полностью ликвидирована оппозиция, а главный оппозиционер Мухтар Аблязов, бывший министр энергетики, заочно приговорен к аресту и находится в Париже. В Казахстане была выстроена строгая вертикаль власти, которая полностью служила интересам политических элит и клановой системы.

В 2019 году начался транзит власти от Назарбаева к Токаеву, но смена главы государства кардинально на политическую ситуацию не повлияла, создав двоевластие, когда действующий президент вынужден считаться с мнением Елбасы, или Назарбаева. Незавершенный политический транзит власти стал пороховой бочкой, которая рано или поздно должна была взорваться. Вопрос заключался лишь в том, кто первый чиркнет спичкой.

Фото: Казахское телеграфное агентство

В экономическом аспекте Казахстан является типичной петрократией, или страной с колоссальными запасами нефти, газа и других природных ресурсов (медь и уран). Бурный экономической рост казахстанской экономики пришелся на период, когда цены на нефть пошли вверх. Нефтедоллары стали драйвером экономического роста, но и ресурсным проклятием.

Казахстанские элиты неохотно занимались диверсификацией своей экономики, паразитируя на нефтяной ренте. Например, в 2020 году половину всего экспорта Казахстана, или 23 млрд долларов составили поставки сырой нефти. Ее добыча обеспечивала рост экономики и благополучия населения без кардинальных реформ, которые могли бы привести к смене власти в Казахстане. Нефтяная зависимость создала для Назарбаева комфортные условия, в которых он мог отказаться от строительства сильных и независимых демократических институтов. Похожую ситуацию можно наблюдать в России, Венесуэле, Азербайджане и других петрократиях.

Автократии являются экономически неэффективными, поэтому они постоянно нуждаются в деньгах. Примером обанкротившейся автократии является Беларусь с Александром Лукашенко. Авторитарный режим держится на манипуляциях и силовиках, которые обеспечивают его устойчивость. Пока силовикам платят зарплату, они будут защищать режим, а природные запасы Казахстана обеспечивают необходимый приток средств.

В Казахстане была создана неэффективная модель экономики, которая сильно зависела от нефтяной сферы. Такая модель в автократии приводит к большому уровню неравенства, когда приближенные к власти люди и члены их семей получают большую выгоду, а оставшееся население — соответственно меньшую. Такой уровень неравенства способствует процветанию коррупции. Известно, что чем выше коррупция, тем беднее государство и население.

Проблема неравенства и коррупции стала возникать в Казахстане, так как не были созданы институты гражданского общества, которые требовали бы подотчетности властей обществу. В стране также наблюдается большой уровень регионального неравенства. Если сравнивать ВРП (внутренний региональный продукт), то межрегиональные расхождения в Казахстане в два-три раза превышают аналогичные показатели в крупных странах ОЭСР с низкой плотностью населения. В 2020 году индекс Джинни, который показывает уровень неравенства, составил 0,291, а на протяжении последних лет данный коэффициент растет. Данный факт говорит о том, что уровень неравенства в Казахстане увеличивается, а пандемия коронавируса лишь обнажила и усугубила эту проблему.

Логика казахстанского протеста

Протесты в Казахстане произошли после повышения цены на сжиженный газ. Но, по сути, данное обстоятельство выступило лишь триггером или спусковым крючком, который запустил весь протестный механизм. Причина для народного возмущения и массовых демонстраций — это несменяемость власти в Казахстане.

На примере кейса с резким повышением цены на газ можно наблюдать признаки неэффективной экономической модели. В 2018 году в Казахстане было принято решение о поэтапном переходе на биржевую торговлю газом, который предполагает либерализацию ценообразования, а с 1 января 2022 года сжиженный газ должен был на 100% продаваться через биржевые площадки. Само решение о переходе к рыночным механизмам является правильным, но реализация вызывает ряд вопросов.

В Казахстане государство выплачивает топливные субсидии, которые в 2019 году составили 13 млрд долларов. Эта мера призвана переложить расходы с плеч простых людей на государство. Отказ от субсидий автоматически приводил к форсированному росту цен. В январском повышении цены на газ власти усмотрели признаки ценового сговора, и в отношении шести газовых компаний было начато расследование.

Картельный (ценовой) сговор призван установить комфортный коридор цен, который позволяет участникам рынка не вступать в конкуренцию. Излишек потребителя становится излишком производителя без конкуренции, а это ведет к неэффективности всей экономики страны. Для того чтобы цена на газ оставалась на справедливом уровне, необходимо развивать конкуренцию. Конкуренция всегда угрожает перераспределением прибыли, поэтому она невыгодна политической элите, которая имеет свой интерес. Конкуренция требует инвестиций со стороны частного сектора и гарантий защиты частной собственности. Однако гражданское общество не имеет рычагов влияния на власть.

Если с триггером протеста все более-менее понятно, то на причине необходимо остановиться подробнее. Несменяемость власти в автократиях предполагает, что в стране установилась персоналистская автократия, когда у власти на протяжении долгого периода находится один и тот же лидер. Автократ при таком политическом режиме сохраняет свою власть, прибегая к недемократическим инструментам. В качестве таких инструментов можно выделить подавление оппозиции, фальсификацию выборов, использование административного ресурса.

Граждане в автократиях становятся политически пассивными, так как исход выборов понятен в условиях отсутствия реальной оппозиции, которая могла бы аккумулировать голос недовольных. В демократических странах к власти приходят и остаются посредством выборов, поэтому демократические лидеры пользуются доверием и обладают легитимностью. В персоналистских автократиях оппозиция не может использовать институт выборов, так как намерение борьбы за власть уже само по себе является угрозой режиму, который этого не допустит. Люди не могут прийти и проголосовать за альтернативных кандидатов, так как такие просто не допускаются до выборов, поэтому недовольство граждан копится на протяжении долгого периода времени.

«Мы не террористы, мы простой народ». Фото: newskz_official/Instagram

В демократических странах оппозиция часто организует митинги, куда приходят не согласные с курсом нынешней власти. В Казахстане протесты жестоко разгонялись, а на лидеров открывались уголовные дела. В условиях отсутствия реальных возможностей продемонстрировать свое недовольство люди вынуждены выходить на улицу, нарушая часто при этом действующее законодательство. В таких условиях люди настроены более агрессивно, так как их голос никто не слышал до того, как они вышли на центральную площадь города.

В демократическом политическом режиме оппозиция также выполняет роль представителя протестующих. Если проводятся митинги, то должны быть лозунги с требованиями, а также лидеры, с которыми можно вести диалог. В Казахстане за годы правления Назарбаева оппозиция была уничтожена, а ее лидеры находятся за пределами страны. У казахстанского протеста просто не могло быть лидера ввиду отсутствия кандидатов на эту роль, которые могли бы аккумулировать протестные голоса вокруг себя.

Если отсутствуют лидеры, то власти просто не с кем вести переговоры, а это грозит тем, что толпа протестующих становится неконтролируемой. Лидеры протестов могут оказывать влияние на своих сторонников, удерживая их в рамках правового поля, а также выработать ряд требований. Если требования эти выполняются, то протест сходит на нет, добившись своего, а в авторитарных странах выполнение требований приводит к непредсказуемым последствиям, так как сложно спрогнозировать поведение толпы. На примере Казахстана можно понаблюдать, почему самим властям выгодно существование оппозиции, которая может возглавить протест. В такой ситуации риск стычек между протестующими и силовиками является минимальным.

Если посмотреть на эту ситуацию со стороны действующей власти, то часто кажется, что она не воспринимает проблему всерьез, так как просто не знает о существовании недовольства среди населения. Чиновники не в курсе того, что беспокоит людей, но не потому, что они не хотят слышать, а потому что просто не могут этого сделать. Между властью и гражданским обществом стоит стена, которая разделяет эти два субъекта на политической арене. Чиновники получают свои посты благодаря другим высокопоставленным чиновникам, которым они стремятся угодить в первую очередь. Например, акимов (хокимов) городов и областей назначают из центра, то есть они обязаны своим назначением не избирателям. Такая ситуация резко искажает их стимулы.

В политике, как и в экономике, многое зависит от стимулов. Следование им является рациональной моделью поведения, поэтому не нужно винить чиновников, так как сама система устроена так, чтобы власть служила интересам самой власти, а не людям. В такой системе у чиновников нет необходимых инструментов, чтобы быть в курсе настроений граждан. Лучшим механизмом информирования являются выборы, но данный институт может привести к утрате власти, поэтому политические элиты на это добровольно не пойдут. Если нет честных выборов, то страна обречена на возникновение стихийных протестов, которые часто перерастают в беспорядки с применением силы.

В Казахстане отсутствует диалог между обществом и властью, поэтому накопившееся недовольство может вылиться по незначительным поводам, а дальше перерасти в протесты с политическими требованиями об отставке правительства и президента.

Похожий сценарий развития протестов можно было наблюдать в Чили в 2019 году. Тогда на улицы Сантьяго вышли тысячи студентов и школьников, которые были недовольны очередным повышением проезда в метро. Повод для протестов был незначительный, но он быстро перерос в общенациональный протест против действующей власти. Протесты носили поначалу социально-экономический характер, так как в Чили существует высокое неравенство. Бедные и уязвимые слои населения возглавили общенациональный протест, а политическая элита пошла на уступки.

Если углубиться в ситуацию в Чили, то люди на протяжении долгого периода были недовольны политической и экономической системой, созданной диктатором Аугустом Пиночетом. Он возглавлял страну с 1974 по 1990 год, но после его ухода в Чили в целом сохранилась созданная им система. Данная модель приводила к росту социального неравенства, коррупции, а также полицейскому государству. Когда столичные власти повысили проезд в метро, то они лишь спровоцировали выход всего накопившегося недовольства наружу. Важно отметить, что протесты в Чили привели к приходу нового президента, нового состава парламента, а также к изменению конституции, которая была принята еще Пиночетом. Из чилийского опыта следует, что гражданскому обществу и властям необходимо найти компромисс для общего блага.

Тем временем в Узбекистане

В Узбекистане тщательно следят за казахстанскими событиями и принимают ряд превентивных мер. Новогодние каникулы для школьников и студентов были продлены на две недели под сомнительными предлогами. Президент Шавкат Мирзиёев вышел в отпуск 5 января, но уже 7 января пресс-секретарь Шерзод Асадов сообщил, что краткосрочный отпуск был завершен. В прошлом году президент провел в отпуске семь дней — с 4 по 10 января. Эти косвенные факты могут говорить о том, что узбекские власти вполне серьезно относятся к ситуации в Казахстане.

Повышение цен

В Казахстане протесты вспыхнули из-за повышения цены на сжиженный нефтяной газ, который был вызван переходом на биржевую торговлю и либерализацией цен. В Узбекистане на протяжении последних лет власти хотят «отпустить регулируемые цены» на электроэнергию, которые удерживаются на низком уровне за счет субсидий. Изначально план по либерализации цен был намечен на начало 2020 года, однако пандемия совместно со снижением доходов населения внесла коррективы и сдвинула выполнение плана до 2023 года.

В основном сценарии ЦБ, который был представлен в рамках проекта по основным направлениям денежно-кредитной политики на 2022 год и период 2023–2024 годов, предполагается одномоментная либерализация цен в 2022 году или поэтапная в течение двух лет. Повышение цен на электричество, газ и коммунальные услуги спровоцирует резкий всплеск недовольства среди населения, которое столкнется также с ускорением инфляции. В конце 2020 года в Бухаре женщины уже перекрывали дорогу из-за отсутствия газа и электричества, то есть похожие инциденты на практике уже имели место быть.

Отсутствие диалога между гражданским обществом и властью

Институт выборов не выполняет свою роль площадки, где граждане могут высказать свое отношение к ситуации в стране. Недавно в Узбекистане прошли президентские выборы, на которые в качестве наблюдателей была приглашена миссия БДИПЧ ОБСЕ. Наблюдательная миссия отметила недостаточный уровень конкуренции между кандидатами на высший руководящий пост и другие недостатки выборного процесса.

Представители местных органов власти или хокимы назначаются исполнительной властью, то есть самими же чиновниками. Это приводит к тому, что узбекские СМИ вынуждены считать, сколько раз хоким какой-нибудь области скажет «уважаемый президент», обращаясь к президенту. Например, на форуме молодежи, который проводился в декабре 2020 года, хоким Андижанской области Шухрат Абдурахмонов 81 раз сказал «уважаемый президент», а хоким Ферганской области Хайрулла Бозоров — лишь 22 раза. Чиновники пытаются угодить вышестоящему начальству, а не гражданам.

Если обратить внимание на законодательную ветвь власти, то она регулярно подвергается критике самого президента. Шавкат Мирзиёев отмечал, что нижняя и верхняя палаты пассивны в своей работе, и общество не видит кардинальных изменений. Ни один из политиков не подвергает критике курс действующего президента, подчеркивая свою полную поддержку и содействие в его реализации. Вектор развития государства задается одним человеком, а любая критика не приветствуется, то есть голоса несогласных не принимаются в учет, так как для этого просто нет механизмов и институтов.

Демографическая ситуация

Если посмотреть на демографические пирамиды Узбекистана и Казахстана, то можно найти множество соответствий. Демография играет ключевую роль в определении модели поведения для разных обществ. В обеих странах большинство населения составляет молодежь и люди до 40 лет — очень молодое общество, которое родилось после обретения странами независимости. Если в Казахстане наблюдается некоторое проседание среди людей от 15 до 24 лет, то в Узбекистане пирамида выглядит более сбалансированной.

Демографические пирамиды Казахстана (слева) и Узбекистана (справа). Данные на 2021 год. Источник тут.

Протест в Казахстане представлен преимущественно бедными молодыми мужчинами, которые стремятся восстановить социальную несправедливость, поэтому протест может перерасти в мародерство и другие противоправные действия. Такая особенность напоминает протесты во время Арабской весны 2011 года. Из этого можно сделать вывод, что поведение людей в обеих странах с большой вероятностью будет идентичным.

Неравенство и бедность

В Узбекистане наблюдается высокий уровень бедности. По оценкам Госкомстата, в 2018 году этот показатель составил 11,4%. По оценкам Всемирного банка, уровень бедности, основанный на международном уровне черты бедности, составил 36,6% при черте бедности в 5,5 доллара в день, то есть больше трети граждан страны зарабатывают меньше 165 долларов в месяц.

Самый высокий уровень бедности зафиксирован в Республике Каракалпакстан, Самаркандской, Сурхандарьинской, Сырдарьинской и Андижанской областях. В региональном разрезе также наблюдаются диспропорции в распределении совокупных расходов на душу населения. Средний уровень совокупных доходов на душу населения составил 12,3 млн сумов в 2020 году. Лишь в Бухарской, Навоийской, Ташкентской, Хорезмской областях и в городе Ташкенте удалось опередить средние показатели по республике.

Из статистических данных следует, что в Узбекистане высокий уровень бедности, которая распределена неравномерно, то есть существуют бедные и богатые регионы. Ситуация в бедных регионах, которые составляют большинство, может резко обостриться при неблагополучных условиях. В данных регионах проживает большое число представителей уязвимых слоев населения, которые крайне чувствительно воспринимают любое повышение цен.

***

Логично было бы предположить, что, чтобы не допустить возникновения недовольства среди населения Узбекистана, необходимо решить проблемы, описанные выше. То есть осуществить переход к системе выборности хокимов, повышать цены на любые товары или услуги со стороны государства поэтапно, чтобы не допустить резких скачков, бороться с неравенством распределения доходов среди населения и проявлениями крайней бедности.

В экономической политике нужно придерживаться борьбы с монополиями и картелизацией экономики, а также всячески способствовать развитию конкуренции и эффективности предприятий. Задача правительства заключается в том, чтобы обеспечить страну реальным и инклюзивным ростом экономики, который будет качественно улучшать уровень жизни населения.

Помимо этого, необходимо развивать политическую культуру, включая регистрацию новых оппозиционных партий, а также либерализацию законодательства в сфере выборов. Процесс выстраивания диалога между гражданским обществом и государством протекает неравномерно, но он необходим для поддержания мира и стабильности в стране.