О самом концерте и вопросе «Кто виноват?»

Hook: Концерт Поперечного прошёл не идеально. Настолько, насколько концерт может пройти не идеально. Можно вернуться и посмотреть, что было после? Что было сразу же после концерта?

 Тёма: Силовые органы никак не отреагировали. То есть всё окей, никакого давления после не было. А вот по поводу самого Данилы очень интересная ситуация — мы лишь одни из организаторов. Есть мы, локальные промоутеры, и есть наши партнёры из Казахстана, которые занимаются непосредственно стороной артиста.

Работа с Поперечным строилась довольно интересно в плане человеческого общения. Нас не пускали к нему в гримёрку. Хотя у нас было на это право — входить в гримёрку без стука, так как мы соорганизаторы концерта. Другие артисты, которые приезжают к нам, как правило, адекватно общаются и здороваются с нами наравне с нашими казахстанскими партнёрами. Но для Данилы нас не существовало. И из-за этого в принципе не знаем, что думал сам Поперечный после концерта — мы стояли около гримёрки и ждали, пока он выйдет, чтобы обсудить концерт и то, что случилось. Но пустили только наших казахстанских партнёров. 

Hook: Была ли перед концертом договорённость о том, что он не будет чего-то говорить или о чём-то шутить?

Тёма: Мы все прекрасно понимаем, в какой стране живём и каких правил нужно придерживаться. Мы, естественно, предупреждали наших казахских партнёров: «Пожалуйста, у нас есть вот такой маленький нюанс — нежелательны политизированные шутки. И если эта тема будет подниматься, у нас будут проблемы, которых никто не хочет. Пожалуйста, предупредите об этом артиста». Мы об этом напоминали по два раза в день. Даша как директор юридического лица даже дала силовым органам гарантийное письмо о том, что этот артист не будет поднимать политические темы на сцене вообще

Hook: И ваши казахские партнёры с этим согласились?

Даша: Да. Они согласились — дирекция артиста давала на это добро. Они тоже были заинтересованы в концерте и согласились на то, чтобы я давала гарантийное письмо о том, что, если что-то пойдёт на так, я беру на себя всю ответственность за слова конкретного человека — Данилы Поперечного. 

Ещё до концерта мы с Кириллом (наш партнёр из Казахстана из BPM) подошли к гримёрке артиста, но к звезде пустили только Кирилла, и Поперечный уверил всех нас, что прекрасно понимает ситуацию:  “Если что-то случится, выключайте мне микрофон, я беру на себя ответственность, понимаю, что есть темы, которые нельзя затрагивать”. 

Но когда этот факап случился на самом концерте, Данила не нашёл ничего лучше, чем сказать, что он ничего не знал, виноваты организаторы: “Обращайтесь к ним, чтобы они вернули вам деньги”.

Hook: Я правильно поняла, что он с самого начала знал, что концерт будет урезан, и он не даст всю программу? И с ваших слов, он сам сказал, что ему можно будет отключить микрофон? 

Тёма: В своём посте в Instagram Поперечный сильно исказил информацию. Он написал, что мы обрезали «открывашку концерта» только из-за того, что там было слово «Россия». Но хочется это разоблачить — в этой открывашке были подряд четыре политические шутки:

Первая — шутка про «Восемь лет».

Вторая — «Не допустите, чтобы Путин захватил ещё и ваш разум».

Третья — «Если вы чувствуете негатив к какому-то президенту, то — расслабьтесь».

Четвёртая — «Будьте спокойны, мы не в России». 

То есть там подряд шли четыре шутки, из-за которых концерт мог закончиться, даже не успев начаться. 

И «открывашку» обрезали ещё до приезда артиста в Ташкент, во время саундчека он слышал именно эту версию, и всех всё устроило — и Лею (менеджера Поперечного), которая в тот момент стояла за пультом, и самого Поперечного, который стоял на сцене. Да и до концерта это всё было согласовано — мы всё отправляли его дирекции, и она дала добро на изменения. Так что сейчас это всё выглядит просто как обеление репутации богатого и знаменитого человека — «я ничего не знал, я не виноват». 

Почему это произошло? Мы выполняли свои условия договора. При этом он написал так, словно об этом узнал случайно. Но при этом на саундчеке, когда был на сцене, мы прогоняли весь концерт. Ставили ему эту открывашку, и к нам не было ни одного вопроса. 

Даша: Да и сама эта «обрезанная открывашка» была выслана его дирекции. 

Тёма: Соответственно, если на саундчеке к нам не было никаких претензий, то мы предполагаем, что к нам в принципе не могло быть никаких претензий. Поэтому и запустили её на концерте. Потому что не получили никакого негативного комментария до этого.

Hook: Я читала комментарии в стиле «Да вы просто плохо знаете Поперечного, если бы он знал, что будет цензура, он бы отменил концерт».

Тёма: Мы предлагали отмену концерта — за полчаса до запуска зрителей стояли около стадиона, нервно курили и предлагали: «Ребята, а давайте концерт отменим, а?». И сами были согласны на репутационные и финансовые риски, нам казалось, что лучше бы мы понесли финансовые убытки, чем та ситуация, которая в итоге получилась.

Hook: А к вам кто-нибудь обращался за возвратом денег?

Даша: Да, и у некоторых причина возврата звучала как: «Сам артист сказал, что вы должны вернуть деньги». Но, конечно, возврат не затронет гонорар Поперечного. Да и если разобраться, услуга была предоставлена просто не в полном объёме.

Сейчас мы с партнёрами согласовываем частичный возврат денег. По сути концерт был, звук и свет были, шутки были. Ну и по документам, которые мы подавали в ГУВД, концерт должен был длиться полтора часа. И то, что Даня хотел рассказывать во второй части, по факту вообще не согласовано с правоохранительными органами. 

Hook: В комментариях писали, что Поперечный выступал в Дубае и вообще не шутил про политику. Как думаете, почему? 

Тёма: Я очень сильно удивился этому комментарию тоже. То есть там идёт на уступки, а тут он из принципа не идёт. 

Даша: Наверное, потому что Дубай — это отличная кормушка, а Узбекистан — страна третьего мира, на которой в следующий раз много не заработаешь. Поэтому это такая одноразовая акция. Какая разница ему, что тут останется после него. А в Дубае все звёзды живут, там много платёжеспособных людей. И там найдутся люди, которые заплатят ему за то, чтобы он замолчал. А мы ничего не платили — просто попросили по-человечески. 

Тёма: Мы вообще, честно говоря, разработали теорию о том, что, когда чувак понял, какую сумму сборов он получит, решил вытянуть из Ташкента максимум. И просто использовал наш город как площадку для хайпа. Потому что объективно, давайте честно, Поперечный — не то чтобы самый популярный и самый кассовый комик во всём стендап-мире. И ему нужно было создать инфоповод. И теперь все резко захотели на концерт Поперечного. Конечно, это фантазия, но она вполне имеет место быть. 

Даша: При этом мы не думаем, что он заранее это спланировал. Просто появился повод, ему нечего было терять, и он может на этом заработать.

Hook: Кстати, говорят, что силовиков было чуть больше, чем обычно.

Тёма: Мы о каждом мероприятии должны уведомлять сотрудников органов внутренних дел. Мол, вот, на такое-то число у нас вот такой концерт, пожалуйста, обеспечьте безопасность и порядок.

Hook: Здесь как раз переходим к очень интересному моменту с согласованием с правоохранительными органами. Что и как вы согласовываете?

Тёма: Есть специальная процедура согласования массовых мероприятий. Этим занимается Комиссия по массовым мероприятиям при ГУВД Ташкента. Сначала подаётся заявление на проведение массового мероприятия, к которому прикладываются документы по его содержанию: информация про артиста, о программе. В случае с Поперечным мы написали порядка пяти листов о его программе — взяли его последний концерт с YouTube, расшифровали, убрали мат и политику, тему секса, переделав программу специально под Ташкент. Перед подачей согласовывали новую версию программы с артистом. 

Hook: То есть там мата тоже не должно было быть?

Даша: Нет, мат — ладно. Шутки про секс — ладно. Но не шутки про политику, потому что Узбекистан придерживается нейтральной позиции. 

Блок про цензуру, или «О чём можно шутить»

Hook: Во всём? А если бы он шутил про Америку? Граница политического контента затрагивает только СНГ или весь мир?

Тёма: Граница политического контента выражается в том, чтобы не «раскачивать лодку». И касается она конкретно России и Украины, темы, которую лучше не поднимать для того, чтобы не было волнений ни со стороны «зетников», ни со стороны либералов. То есть правоохранительные органы придерживаются слов Мирзиёева и того, что наша страна выражает нейтралитет в этой ситуации. То есть про политику нельзя говорить ни тем, ни тем. 

Даша: Если вдруг придёт какой-то пророссийский артист и начнёт топить за Путина, ему тоже будут глушить микрофон. Если помните, была ситуация с Полуниным.

И, возвращаясь к концерту Поперечного, — мы согласовали с артистом, что он уберёт из программы те части, которые не соответствуют политическому курсу Узбекистана. И вообще каждый шаг подготовки к концерту мы согласовывали с партнёрами, фактически выходили из ГУВД, звонили, рассказывали, что произошло и почему, мол «ребята, нам нужно сделать вот это и это, убрать это» и т. д.

 Тёма: После того как все документы поданы и приняты, есть небольшой срок ожидания для того, чтобы специальная комиссия по массовым мероприятиям его рассмотрела. И после собирается большая комиссия для всех организаторов, которые также подавали документы. Мы все сидим в одном большом кабинете, нас по очереди вызывают и задают конкретные вопросы про наше мероприятие. Например, с Поперечным нас вызвали и спрашивали только про политику.

Даша: Фактически нам сказали: «Ребята, вы прекрасно понимаете, какого артиста везёте, и мы хотим вас предупредить о том, что политические темы поднимать на сцене нельзя. Пожалуйста, дайте нам гарантию, что этого не будет». 

Тёма: Но в целом обычно всё проходит довольно лайтово, и согласование занимает около месяца. Просто потому что они долго читают программы, мероприятий в стране много и нужно каждый кейс изучить подробно. Ну и ещё упомяну, что в этом кейсе (имеется в виду концерт Поперечного — ред.) государственные органы максимально шли нам навстречу. Они знали, что это за комик, и смотрели его выступления на YouTube. И при подготовке нам припомнили концерт Noize MC, когда мы работали в составе другой компании. 

Hook: Про это тоже и писали, и говорили, и были слухи о том, что у вас после этого были неоднократные вызовы в СГБ и проблемы. 

Даша: Подтверждать или опровергать эти слухи мы не будем, можем сказать одно — нам ничего плохого не сделали, поговорили и отпустили, мы в порядке.

Тёма: Я могу сказать крамольную вещь, но комиссия была полностью на нашей стороне, и она, понимая, кого мы везём, со своей стороны хотела, чтобы концерт состоялся. Не было разговора в стиле «мы вам запрещаем, нет, ни под каким предлогом». С нами шли на компромисс — обеспечьте политическую безопасность и дайте гарантию, что эта тема (имеется в виду война в Украине — ред.) не будет подниматься, и делайте что хотите. С их стороны это было единственное условие, даже несмотря на то, что все шутки Поперечного были про секс, содержали мат и т.д.. 

Удивительно, что силовые органы действительно хотели помочь нам в проведении концерта. Отправляли нам шаблоны всех документов, регулярно держали связь и т. д. 

Hook: А случается ли такое, что вы условно идёте навстречу комиссии, а они начинают докапываться до каждого момента, можете ли вы сказать, что «это уже слишком»? 

Тёма: Не совсем, потому что они — согласовывающий орган. И если они не дадут добро, то мы по закону вообще не имеем права проводить мероприятие.

Hook: Можете сказать в таком случае, что вы отменяете концерт?

Тёма: Ну если нас затопят, то, наверное, да.

Даша: В таком случае мы просто не запустим этот концерт с самого начала. Отменяем все договорённости, и всё. Потому что это не соответствует закону страны, в которой находимся. Мы не хотим действовать незаконно. 

Тёма: Исполнительные органы понимают, что эти мероприятия нужны Ташкенту. Они способствуют тому, чтобы вместе с организаторами найти компромисс и провести их. В «Ильхоме» есть спектакль, не помню названия, где по сюжету цензор и драматург дорабатывают пьесу так, чтобы она стала лучше. Точно такая же история и здесь. 

Hook: Вам могут вообще запретить кого-то привозить? Или после этого концерта артисты откажутся с вами работать? Насколько эта ситуация вообще может быть?

Тёма: Скажем так: со стороны силовых органов не было никаких нареканий. Идеи о том, что у нас отнимут лицензии, что начнут давить, маловероятны и даже невозможны. Но вот вопрос с доверием артистов теперь ещё более сложный. Потому что эта история разошлась. И теперь артисты на нас будут смотреть под другим углом. Но если народ будет знать правду, мы при прямом запросе будем показывать менеджерам артистов ссылку на это интервью.

Даша: Но при этом мы понимаем прекрасно, что нам поверят в любом случае меньше, чем Даниле Поперечному. Потому что он же звезда, он такой протестный. Он сейчас делает всё, чтобы отмыть свою репутацию. Ему плевать на то, что он делает это за счёт нас. Потому что мы для него — два каких-то «шкета» из страны третьего мира. Уехал — забыл. Человек просто заработал деньги и уехал, а вот организаторы должны вернуть вам деньги. То есть его вообще не парит, что будет с нами.

Я понимаю его мотивы, что свою репутацию он нарабатывал годами, но все же… Нас всё равно никто не послушает. Да, что-то будет меняться. Но всё равно Поперечный — истина в последней инстанции, а кому мы нужны?! Мы — обслуживающий персонал в их глазах. Они считают, что мы только ради денег привезли «Великого и Ужасного».

Тёма: При этом хочется дать лучик надежды. Что наши партнёры, у которых тоже есть связи со всеми артистами, были на площадке и видели, как всё было на самом деле. И мы надеемся на поддержку тех людей, кому мы уже сделали хорошие концерты, для того чтобы нам чуть больше верили. Что все наши хорошие кейсы, как тот же Нойз, были доказательством того, что мы нормальные и адекватные. 

Hook: Окей, в случае с Поперечным уже был прецедент. А как проходило согласование концерта Нойза? 

Даша: Там была такая же процедура. Перед его концертом мы не писали гарантийного письма. Но Ваня Нойз прекрасный человек, спокойно разговаривает с организаторами, поддерживает связь и до, и после ивента. Во время переговоров до концерта наша компания попросила: “Мы понимаем, что сегодня бомбили Белгород, там твои родные, но пожалуйста, если ты будешь об этом говорить, говори хотя бы не так, чтобы это было как-то радикально в какую-то сторону». Он так и сделал, если пересмотреть запись, то он просто сказал, что у него там родные и ему очень жаль, что так всё вышло. И толпа, а не он, начала скандировать.

Вообще в случае с силовиками очень важно указать, что они не придерживаются какой-то пророссийской позиции или «топят» за Путина и поэтому цензурят выступления. Весь вопрос в том, чтобы не создавать народных волнений.

Как нам объяснили, ситуация была такая, что сразу после концерта Noize MC вся российская жёлтая пресса и пророссийские СМИ, изменив контекст, написали, что в Ташкенте произошёл антивоенный митинг против России. И основная цель при согласовании вообще всех концертов сделать так, чтобы он прошёл спокойно и безопасно. 

Тёма: Артист может выражать своё сожаление, артист может высказывать свои личные переживания, но он не должен превращать массовые мероприятия, направленные на развлечение людей, в антивоенный или военный митинг.

Hook: Если мы все не хотим «волнений» и скандальных ситуаций, зачем вы привезли Поперечного? Вы же смотрели его «Весёлую жизнь» и точно знали, о чём он шутит. 

Тёма: В этом случае мы исходили не из спроса, а из предложения. Бывают ситуации, когда к нам обращаются менеджеры артистов и говорят, что в пределах каких-то дат будет тур, как мы смотрим на то, чтобы включить в него Ташкент. И в эти моменты надо действовать быстро. К примеру, у Дани уже был назначен тур, но какой-то из городов отменился, и надо было «забить» место. И вместо этого отменённого города поставили Ташкент. 

Даша: Но я поправлю немножко, мы не исходим только из предложения. К примеру, если нам предложат провести концерт Шамана, мы откажемся. Потому что если не нравится творчество человека, то мы не будем с ним работать. Если творчество человека созвучно с нашими моральными принципами, проводим. В целом это всегда оценка — мы можем в принципе не полностью понимать или принимать чужое творчество, но если созвучны в фундаментальных вещах, то, как правило, можем договориться. Так было с СПБЧ, Аигел, Нойзом. В таком случае можно подкорректировать программу и пойти на компромисс. До начала концерта мы думали, что Поперечный тоже такой человек и понимает и принимает условия. 

Hook: Вне контекста Поперечного насколько адекватно цензурировать выступление артиста, по вашему мнению?

Тёма: Мне кажется, что отвечать на этот вопрос можно так: сейчас лучше, чем было раньше, но есть куда стремиться. 

Hook: Но если бы договорённости с ГУВД у вас не было, вы бы меняли тексты артистов?

Тёма: Если бы нам ГУВД прямо проговорило, что артист может шутить про политику и нам за это ничего не будет, мы бы не цензурировали.

Hook: А если бы не проговорило?

Даша: В таком случае мы бы всё оставили, наверное.

Тёма: К сожалению, в истории нет сослагательного наклонения. В этом вопросе мы руководствуемся чувством собственной безопасности, и всё зависит от контекста. Если бы мы в данном контексте посчитали, что всем будет лучше — не в смысле артисту, а нашим сотрудникам, за которых несём ответственность, то мы бы его не цензурировали. Сейчас имеем то, что имеем, и должны обеспечивать безопасность.

Даша: Мы с Артёмом имеем очень прогрессивные взгляды. Но сейчас руководствуемся интересом наших людей и их безопасностью.

О том, как устроен концертный бизнес и на что приходится идти

Hook: А если не по спросу, то как вы находите артистов, которых везёте? Вот, например, тур Оксимирона. Реально ли его сюда привезти? 

Даша: Ему мы столько писали, как только он объявил тур. Мы подняли на уши абсолютно всех. Я писала всем его менеджерам, всем друзьям его менеджеров, а потом друзьям их друзей. В этом бизнесе всё делается так — если ты не можешь дописаться до менеджера, ты пишешь друзьям менеджера, а потом идёшь дальше. Причём он сам пишет: «Зовите без проблем, позовите, и я приеду». Ну вот позвали. 

Чтобы сюда приехал артист, мы такие финты ушами делаем. Но есть и плюс — объективно заметно то, что уровень концертов в Ташкенте в последние два года существенно изменился. 

Обидно то, что все молодёжные группы и артисты, которые выступали в последнее время, привезены нами, и сейчас в наш огород летит множество камней. Но если мы не будем этого делать, есть ощущение, что не будет никто, потому что таких отбитых и отчаянных, как мы, больше нет. Большинство других организаторов привозят старичков, потому что они сто процентов приедут и билеты на них в разы легче продать. 

Hook: А что всё же будет, если вы будете нарушать согласованную программу? Какие риски — на вас заведут административное или уголовное дело, заберут лицензию или что?

Тёма: Никто не знает, что произойдёт. Мы просто понимаем, что нам будет чуть менее комфортно работать, чем раньше. Возможно, мы просто посидим на куче комиссий, скажем, да-да, хорошо, такого больше не будет. Возможно, нас оштрафуют. Возможно, какие-то другие проблемы. Не знаем точно, и, если честно, узнавать не очень хочется. Прямых угроз не было, но мы понимаем, что работать будет намного сложнее. И есть такая вероятность, что в следующий раз комиссия при ГУВД, понимая, каких артистов мы возим, просто перестанет согласовывать наши мероприятия.

Даша: А вообще мы занимаемся этим, потому что хотим, чтобы людям было хорошо. Организация концертов не единственный наш источник дохода. Мы делаем это просто потому, что горим массовыми мероприятиями. Нам нравится.

Мы два молодых чувака, которые говорят: «Да давайте сделаем концерт, всем будет весело». Наша задача — сделать свою работу с артистами, которые лично нам нравятся. Некоторых артистов не привозим по соображениям культурной и моральной ценности. Например, так отменили концерт Хаски. 

Сначала хотели его привезти, а потом изучили биографию, прочитали и перехотели. Вот это действительно был наш косяк. Пропустили тот момент, что артист сильно не резонирует с нашими взглядами. Мы исходили не из коммерческих интересов, а из нашего желания хорошо делать работу и спокойно спать по ночам. Я сама большая фанатка творчества Хаски, мне нравятся его музыка и тексты. Но когда узнала некоторые факты его биографии, не спала две ночи, и мы с Артёмом сидели и думали, что делать. Вот как мы потом спать будем, когда этот концерт пройдёт?

Hook: Окей, тогда тут назревает очень интересный вопрос. Насколько мы можем разделять творчество артиста и его политическую позицию? 

Даша: Возьмём, к примеру, того же Шамана, о котором говорили выше. Он хороший вокалист, но всё его творчество крутится вокруг политической позиции, которую он транслирует. Он уже не артист, а символ определённой точки зрения. То есть бэкграунд артиста превалирует над его творческой составляющей. 

Здесь очень большой вес имеет наша совесть. Мы берём только те проекты, которые соответствуют нашим моральным ценностям. Если взять кого-то совершенно политически нейтрального, чьи слова «Медуза» не печатает на следующий день, мы, скорее всего, привезём его, даже если не сильно слушаем его музыку. Потому что Ташкенту он, скорее всего, нравится. Как, например, «Слот». Они нравятся Артёму, но не мне. Но сами ребята офигительные, с ними очень приятно работать, поэтому мы понимали, что для нас это будет кайфовый проект, и мы получим удовольствие от работы. Их концерт на летней площадке “Туркестана” в 2021 году организовывал Артём в составе Iosis Show. 

Тёма: Я бы хотел ещё проговорить, что последний концерт «Слота» 19 марта в Ташкенте делали не мы.

Будущее концертов Узбекистана и кто кого возит

Hook: Как я понимаю, это Iosis, с которой вы раньше работали, правильно? 

Тёма: Мы работали в компании IosisShow.

Даша: Iosis и IosisShow — это две разные компании. Пожалуйста, учитывайте это, потому что это очень важно. Да, мы раньше работали в составе другой организации. 

Hook: Стоп, тогда вопрос — чем отличаются Iosis, IosisShow, IosisFest?

Тёма: Частное предприятие Iosis вендор* проката звукотехнического оборудования. То есть сама фирма Iosis без всяких «добавок» и «приставок» — это компания, которая ставит звук.

IosisFest — это фестиваль имени компании Iosis, который проводится с 2007 года. Его основная цель — популяризация живой музыки и рок-движения в целом.

IosisShow — это дочерняя компания Iosis, которая направлена на проведение больших концертных мероприятий.

Даша: Да, но точно не знаем, дочерняя ли она компания. Официально подтверждать не будем. Это наши коллеги условно. Раньше мы были их частью. Сейчас откололись, и теперь есть два таких «рокерских» организатора — мы и они. 

* Вендор – физическое или юридическое лицо, которое продвигает и поставляет товары под собственным брендом.

Hook: Вы сейчас абсолютно никак с ними не связаны, и, наверное, именно поэтому интервью и состоялось?

Тёма: Стоит проговорить, что мы сейчас не состоим ни в каких отношениях с IosisShow. С компанией Iosis очень хорошо сотрудничаем. На всех мероприятиях, которые мы проводим, ставим звук от них, так как уверены в качестве услуг этой компании и считаем её лидером рынка. Всё, что касается звука, — всё к ним, и с самой Iosis всё хорошо. Мы просто не работаем с IosisShow. 

Hook: Давно вы отделились?

Даша: Полгода. Наш последний совместный проект — концерт Манижи. С того момента работаем сами по себе. При этом до этого работали вообще для клубов, выступали как подрядчики. Не были отдельной компанией, просто помогали своим друзьям. А потом уже организовали компанию и начали выступать от своего имени. Поэтому имени нашему меньше полгода. А вот нашей отдельной работе чуть больше. Мы не работали как отдельная компания, которая берёт деньги за свою работу, а делали то, что нравится.

Тёма: Условно ситуация: группа хочет сделать концерт, и мы знакомим её с клубом. Они сами между собой всё решали, а мы вели этот проект и помогали всё сделать так, чтобы концерт прошёл хорошо. А потом поняли, что хотим, чтобы хороших концертов в стране было больше.

Hook: Насколько сложно двум молодым людям, не имея за собой какого-то мастодонта рынка, работать и кого-то звать? Как вас воспринимали? 

Даша: Ну нас до сих пор воспринимают как двух малолеток, которые лезут туда, где сидят взрослые дядьки. Но это не смущает, понимаем, что репутация нарабатывается годами и десятилетиями. Сразу не будет хорошего отношения. Сейчас мы просто две выскочки.

Тёма: Если прямо отвечать на ваш вопрос, то опять-таки есть уже наработанная база доверенных людей, которые знают, что мы — это мы, которые видели нашу работу ранее. И этой базы достаточно для того, чтобы иметь кредит доверия. Ребята видели, как мы работали раньше, и исходя из того, что теперь работаем сами, понимают, что качество предоставляемых услуг от этого никуда не делось, принцип работы поменяется только в лучшую сторону. Поэтому мы просто хорошо делаем свою работу и доказываем своими поступками, что, мол, «ребят, мы нормальные».

Hook: А стартовый капитал у вас был? 

Даша: У нас был стартовый капитал, но довольно небольшой. Я уехала из России год назад, забрав всё, что успела там заработать. Но этого было немного. И это всё используется для того, чтобы снимать квартиру, что-то есть и вкладывать в рекламу концертов. Всё остальное мы зарабатывали здесь, занимаясь коммерческими проектами, выступая на мероприятиях, корпоративах и так далее. 

Тёма: То есть как такового стартового капитала, типа: «Ребята, у нас есть 10 тысяч долларов», не было. Все понимали, что это новая компания и что сейчас нужно будет перебиваться своими силами. Поэтому мы с Дашей вложили всё, что у нас есть, в то, что нам необходимо, и докладывали туда из «леваков». То есть, например, я музыкант, иногда «кабачу». Поиграл, к примеру, в субботу в каком-нибудь кабаке и доложил полученные деньги на таргет.

Даша: А у меня журналистское образование — написала текст, мне денег заплатили, и вот — вкладываем в уставной капитал. Вернее, уставного капитала как такового у нас нет. Мы ИП, и стартовали с помощью наших партнёров. Сотрудничаем и с друзьями. Например, дизайнер – наш друг, который знает нас уже три года. Мы ему: «Чувак, мы вот бренд создаём, можешь нам быстро что-то на коленке сделать, подешевле?». А он в ответ: «Ну ребят, конечно, пожалуйста». Мы потом человека благодарим с помощью рекламы, билетики подкидываем. Рекламу вообще за билеты делали: просто стучались в заведения, предлагали 10 билетов за размещение постера, и всё.

Важно сказать, что наша компания — это не только мы двое. Сейчас сотрудники нашей компании — это те самые люди, которые нам помогали на самом первом этапе. Это наши друзья, бывшие волонтёры, которые так же этим горят, как и мы. DA! — это не только мы вдвоём, это люди, которые каждый концерт проводят на площадке, порой и сутками. Которые рисуют все эти дизайны, запускают рекламу, готовят подарки для артистов, которые делают всё своими руками. Это наши люди. Просто мы вдвоём сейчас говорим от имени компании.

Hook: Сколько примерно человек у вас работает?

Даша: Десять.

Hook: Туда входят и звуковики, световики?

Даша: Нет, это прокат.

Тёма: На самом деле у нас нет конкретного распределения ролей или, как принято говорить, должностей. Все занимаются всем.

Даша: Мы просто знаем широкую сферу деятельности каждого человека. Например, у нас есть человек, у которого свой цех, он делает пирсинг и умеет классно работать руками. Но при этом стремится сделать хороший концерт. Он сам по себе панк. И мы знаем, что этот человек для этого концерта может сделать «эти две таблички», сделать подарки артистам, может помочь с организаторской деятельностью, потому что ему нравится рок-музыка.

А есть человек-дизайнер. Он работает в престижной компании. Но при этом помогает нам, потому что он наш друг, потому что ему нравится. И рисует нам афиши.

Тёма: Вот говорят же «С каждого по возможности — каждому по потребности».

Даша: У нас не социализм нифига. То есть у нас есть два лидера, но очень горизонтальная структура, все свои. Стартап «друганов» по типу того, как Apple начинали в гараже. 

Hook: По перспективам. Учитывая, что вы стартап, насколько долгосрочные планы и какие они? Планируете ли вы забрать себе часть рынка? Начать зарабатывать до миллиона долларов в год? Привезти сюда какого-нибудь Тревиса Скотта?

Тёма: Нет никаких конкретных дедлайнов и задач, которые нужно выполнить. Наша главная задача — наработать себе имя и авторитет как среди зрителей, так и среди артистов. То есть мы хотим в ближайшее время прийти к тому, чтобы, когда люди видят логотип DA! на афише, понимали, что концерт будет хорошим.

Даша: И ещё хочется сказать, что одна из наших миссий — популяризация СНГ, как в плане культуры, так и как площадки среди мирового сообщества. Сейчас у нас возникают сложности с некоторыми артистами, например, с Оксимироном. Мы пишем человеку, а он даже не рассматривает нас. 

Мы — не Северная Корея. Мы хотим, чтобы к нам приезжали артисты мирового уровня, чтобы наши люди могли видеть нормальное творчество, а не только принятых государством артистов. Чтобы мы, например, могли пригласить сюда «Металлику», а они такие: «О, как раз хотели туда поехать!». Чтобы не было отношения «Фу, Узбекистан» или что-то такое.

Тёма: Хотелось бы ещё добавить то, что сейчас для этого есть все условия. Мы очень сильны по техническому прокату и по всяким бытовым штукам. У Узбекистана на сегодняшний день есть действительно хороший потенциал, который можно развивать. Можно развивать сферы креативных индустрий. Просто хочется поменять отношение тех, кто за границей, к нам. Показать, что  мы есть, мы прогрессивные, нормальные и сделаем вам всё так, как должно быть. 

Hook: Звучит интересно, но как? Каким образом менять восприятие тех людей, которые никогда тут не были?

Тёма: Мне кажется, это можно доказать только непосредственно поступками. Шаг за шагом, концерт за концертом нужно доказывать каждому артисту, что мы всё делаем хорошо. У них же там тоже все друг друга знают. Не только Ташкент маленькая деревня. Все директора артистов между собой знакомы, весь менеджмент. И достаточно одному артисту сделать хороший концерт, чтобы он приехал к себе и написал во все артистические чатики, что Узбекистан — норм, работать можно.

Hook: Но у вас было несколько успешных концертов и один — неуспешный. Этот концерт Поперечного может как-то сильно испортить и вашу репутацию, и репутацию Ташкента как города, в который не нужно приезжать с концертом?

Даша: Я думаю, что он уже испортил. 

Тёма: Есть разные обстоятельства под каждый ответ. Например то, чем мы сейчас занимается: доносим до людей правду, как всё было. И если до зрителей дойдёт достоверная информация о том, почему всё так произошло, то и другие артисты, которые потенциально хотят с нами работать, но сомневаются, смогут прочитать это же интервью. И мы сможем доказать свои слова, сказав: «Ребята, всё в порядке, просто было вот так».

Даша: Просто при этом СМИ сейчас воспринимают слова Данилы, во-первых, как истину в последней инстанции. А, во-вторых, они очень сильно её преувеличивают. К примеру, заголовок поста «Медузы» заканчивается словами: «И нет, это было не в России». То есть сама ситуация, которая произошла не совсем по вине властей, не совсем по вине организаторов, а потому что артист нарушил договорённости, уже воспринимается так, словно мы — тоталитарная страна, которая запрещает абсолютно всё.

Hook: И ещё вопрос по поводу концертов в клубах. Насколько реально популяризировать выступление в клубах у нас? Насколько аудитория и артисты готовы к такому?

Даша: Минус в Ташкенте, что тут нет такого формата клубов. Здесь клубы не воспринимаются как концертные площадки. Но, как вы могли заметить, за последние полгода мы сделали больше концертов в клубах. 

Нам самим проще работать в клубах, в том числе с технической точки зрения. Это гораздо спокойнее по нервам, по техническим вопросам. Потому что у нас концертная культура развита не сильно, и если делать мероприятие в большом зале — это будет большой полупустой советский зал с сидячими местами, что не очень вяжется с атмосферой молодежного концерта. 

Тёма: Мы лучше соберём два дня солд-аута, чем полупустую «Дружбу» на две тысячи человек. Но тут есть такой фактор, что мы упираемся в эго артистов и в отсутствие площадок. Если тут появится клуб на тысячу человек, то индустрия так резко скакнет, что люди уже устанут от концертов. Сейчас такой возможности пока нет: самый большой клуб — это «Семь Пятниц». Ребята очень сильно нам помогают. Ещё есть VMбар, «Бардак», с которыми мы тоже хорошо сотрудничаем. Потому что у площадки прямая роль — делать концерты, и так как мы не имеем нормальных клубных альтернатив, вынуждены идти на концертные площадки.

Hook: Кого вы думаете привезти в ближайшее время?

Даша: Мы не будем раскрывать наши планы, чтобы не испортить пиар-кампанию. В общих чертах — работать дальше, зрителей радовать и самим кайфовать.