Пару лет назад школьница из Пакистана Малала Юсуфзай стала нобелевским лауреатом. В стране, которую почти захватили талибы, девушка выступала за доступность обучения для девочек. Она получила пулю в лицо, но не сдалась.

В женской истории Узбекистана и Средней Азии тоже было много интересных и важных моментов. «Ситизен» решил вспомнить, как женщины нашей страны прокладывали путь к своей независимости.

«Дотуркестанский» период: Женщина как частная собственность

Когда персидский правитель Кир II вошел на земли массагетов, царица Тумарис предложила ему отступить. А он напал на ее войско и убил ее сына. Ярость Тумарис была настолько страшна, что она разбила армию Кира, отрубила ему голову и засунула ее в мешок с кровью. «Ты хотел напиться крови? Так напейся ею до смерти!»

Или поэтесса Нодира, жена правителя Кокандского ханства. С детства вращаясь в литературных круга, она рано овдовела и посвятила всю жизнь искусству. Еще при жизни мужа Нодира появлялась на политических собраниях. К ней прислушивались, ее почитали. Правда, потом бухарский эмир Назрулла захватил Коканд, обвинил Нодиру в неподобающем для женщины поведении и казнил ее вместе с детьми.

Подруга Нодиры, поэтесса Увайси, тоже была знаменита и уважаема в свете, хотя и не обладала таким влиянием. Она выросла в небогатой, но образованной семье: ее отец, считавший, что для женщины знания важны не меньше, чем для мужчины, обучал ее сам.

Такое положение дел было исключением. Чаще всего восточные женщины считались, скорее, объектами, а не субъектами. Женщины не могли учиться, работать, им запрещали выходить из дома без родственника-мужчины. Когда умирали их мужья, они оставались ни с чем: ведь владеть имуществом им тоже было нельзя. Главной женской задачей считали рождение детей и ведение хозяйства, а все, что с этим не связано, было не более, чем блажью.

Их положение напрямую зависело от политических настроений: если власть поддерживала науку и культуру, женщинам позволялось немного больше. В крупных городах — Бухаре, Хиве и Самарканде — наряду с медресе создавались женские школы, расположенные в частных домах. Неплохо, но упор в учебе все равно был на богословие и домашнее хозяйство.

Кроме того, образование было платным: деньги шли на содержание школ и зарплаты учителей, а родителям приходилось выбирать, кого учить. Детей в то время было много, и вопрос решался сам собой. Кому образование пригодится больше? Мальчику, который выучится, начнет зарабатывать и вернет потраченные деньги обратно в семью, или девочке, которая рано выйдет замуж, уйдет в другой дом и никогда не использует свои знания?

Царский период: Женщина как прислуга

Ближе к XX веку мир начинает меняться, и женщины, уставшие играть вторые роли, выходят на политическую арену. В Британии и США появляются суфражистки, которые не только хотят получить право голоса, но и работать наравне с мужчинами, получая достойные деньги. В Германии Клара Цеткин готовит пламенную речь о необходимости дать женщинам права, чтобы всем вместе строить светлое коммунистическое будущее.

Нечто похожее происходит и в Средней Азии: джадиды призывали к равноправию женщин и мужчин, считая, что это — неотъемлемое условие социального прогресса. «Мы все еще немилосердны и безжалостны по отношению к женщине. Хватит держать их в рабских кандалах, толкать в пропасть невежества. Если мы и дальше будем держать их в таком положении, лишенных знаний и воспитания, мы нанесем огромный вред самим себе…» — эти слова одного из лидеров младобухарцев в то время казались почти скандальными.

Тем не менее положение женщин Средней Азии стало меняться. Джадиды открывают новометодные школы для мальчиков и девочек, а образование в них дается бесплатно.

С одной стороны, российские колонизаторы считали местных женщины угнетенными и несчастными, но с другой — сами женщины не знали другого образа жизни и воспринимали свое положение абсолютно естественно.

А потому ранние браки, многоженство, побои, а зачастую и убийства вызывали шок у одних и покорную смиренность у других. Однажды в Госдуму вынесли вопрос об улучшении дел женщин. Часть депутатов, представлявших мусульманское сообщество, не хотела одобрять законопроект, но их никто не поддержал.

Несмотря на попытки, царская власть все равно не добилась большого успеха в эмансипации. Хотя бы потому, что женская участь в самой России не сильно отличалась от Востока. 80 процентов из всех трудоустроенных женщин были домашней прислугой или батрачками, 13 процентов работали в промышленности и строительстве и только 4 процента — в просвещении и здравоохранении. Остальные — большая часть женщин — сидели дома и традиционно воспитывали детей. Количество неудовлетворенных таким положением дел росло, дамы устраивали митинги, образовывали ассоциации и получали большую поддержку со стороны противников царской власти.

Советский период: Женщина как человек?

Кажется, выражение «советская женщина» стало неким стереотипом — сразу представляется серьезная, работающая, обученная, волевая женщина, которая умело совмещает карьеру и заботу о семье. Может и так. Но когда советы только пришли к власти, все было совсем иначе.

В отличие от «мягкой» политики Российской Империи, которая не особо вмешивалась в раскрепощение местного населения, советская власть с ходу стала действовать жестко и решительно. В 1921 году повысили брачный возраст, запретили калым, многоженство и принудительные свадьбы. Но прежние традиции оказалось крепкими. Даже несмотря на то, что за нарушение новых правил следовала уголовная ответственность.

Большинство населения придерживалось старых понятий о семье и быте. Поэтому советы запустили кампанию «Худжум», в переводе с арабского — «наступление». Смысл был в том, чтобы освободить женщин от части домашних дел, привлечь их к общественному труду и политике. Женщины «Худжума» публично снимали или сжигали свою паранджу, а власти обязывали всех местных членов компартии открывать лица своих жен в знак нового порядка.

Звучит хорошо, но лишь в теории. Чаще всего «раскрепощенные» женщины становились жертвами домашнего и общественного насилия, а члены партии, которые еще вчера рьяно срывали со своих супруг паранджу, уже на следующий день надевали ее обратно.

Власти приняли контрмеры. В октябре 1927 года местное политбюро выпустило постановление, по которому каждого, чья жена снова закрывала лицо, исключали из партии. Вместо просветительской работы среди мужчин о плюсах раскрепощения в ход шли наказания, что еще больше накалило обстановку. Руководство страны, конечно, пыталось работать во благо, но не учитывало менталитет и местные обычаи. Участились случаи побоев и смертей. В 1927 – 1928 годах жертвами противников нового режима стало более 2,5 тысячи женщин-активисток. В 1928 году за это осудили 651 человека, семерых приговорили к расстрелу. Особенно остро ситуация выглядела в кишлаках и отдаленных районах, где связь с религией и традицией всегда была очень крепкой.

Но кампания продолжалась, и конфликт, который поначалу был довольно острым, позабыли. Плюсом стало и то, что советские власти, в отличие царской России, не просто хотели улучшить положение дел, но и делали реальные шаги. Так, правительство развернуло программу по защите материнства и детства. По стране стали открываться детские сады и ясли, дома матери и ребенка, пункты общественного питания, родильные дома, женские консультации и детские больницы.

Всего за десять лет 274 тысячи девушек окончили курсы ликвидации безграмотности. К 1940 году количество работающих женщин достигло 232 тысяч: это более 40 процентов от общего числа рабочих Узбекистана. Из них 82 процента были заняты в швейном, 65 процентов — в кондитерском, а 8 процентов — в текстильном производстве.

Потом началась война. А к этому моменту выросло целое поколение девушек, воспитанных в духе новой идеологии. Они вместо мужчин работали в госпиталях и медсанчастях, иногда сами отправлялись на фронт. Около 20 000 женщин ушли в производство, 1 700 из них трудились на шахтах и угольных разработках. Двадцать лет, но разница уже чувствуется.

В 60-х годах в СССР наступила «оттепель», в том числе в отношении женщин. Процедуру развода, хоть советское общество ее не одобряло, упростили. Женщина смогла претендовать на алименты, оплачиваемый отпуск по беременности и родам, а также на контроль рождаемости. Так как Узбекистан считался аграрной республикой, количество женщин, работавших в сельском хозяйстве, зачастую превышало 50 процентов. Женщины трудились наравне с мужчинами, и, хотя официально существовал запрет на привлечение их к тяжелому труду, это никого не останавливало.

Независимый период: женщина как личность?

После распада Союза идеологический вакуум очень быстро заполнился религией. Люди возвращались к истокам. В некоторых традиционных семьях женщин заставляли носить национальную одежду, запрещали им работать, девушек выдавали замуж против их воли.

Государство стало быстро со всем разбираться. В 1991 году появился Комитет женщин и Ассоциация деловых женщин — первое подобное ННО в Центральной Азии. С 1995 года Узбекистан присоединился ко многим международным программам и конвенциям. В 1997 году Комитет женщин утвердил Государственный план мероприятий по повышению статуса женщин. Но на практике, особенно в сельской местности и отдаленных районах страны, мало что менялось.

В последнее время государство и общество все чаще стали обсуждать положение женщин. В прошлом году на Бизнес-форуме Узбекистана запустили проект по изучению проблем, с которыми сталкиваются женщины-предприниматели. По данным Программы развития ООН, женщины возглавляют только 10 процентов всех предприятий в Узбекистане, а по данным Комитета женщин, в частном сегменте бизнеса 35 процентов предприятий работают под женским началом.

В марте прошлого года в ООН прошла очередная сессия Комиссии по положению женщин, на которой выступали представительницы Узбекистана. По их сообщению, процент занятости женщин по стране составил 44 процента. При этом есть отрасли, в которых женские кадры превалируют над мужскими: в здравоохранении и спорте работают 82 процента, в образовании, культуре, науке и искусстве — 72, в торговле и общепите — 54. А ведь еще 90 лет назад девушку, которая хотела учиться, работать или хотя бы открыть свое лицо, могли убить.

Не так давно «Ижтимоий фикр» опубликовал статистику о социальном самочувствии женщин. По их данным, 70 процентов опрошенных ответили, что их статус и роль в политической жизни растут. При этом 82 процента сказали, что главное в их жизни — материнство.

И здесь есть противоречие. Порой в стране, где столь важны культурное наследие, традиции и семья, все усилия государства по поддержке женщин могут сойти на нет. На правовом уровне женщинам оказывается всяческая поддержка, признаются все права. Но на социально-бытовом уровне все еще существуют проблемы: физическое и психологическое насилие со стороны мужей, свекровей и ближайших родственников, когда ни один закон и ни одна беседа с махаллинским комитетом не может помочь.

Как сказала председатель Комитета женщин Танзила Нарбаева: «Необходимо, чтобы наши девушки и женщины воспринимали себя как личность, способную проявить себя во все сферах жизни, а не только в семейной». Возможно, это и есть секрет успеха.

***

В Саудовской Аравии женщинам сначала разрешили голосовать, потом самостоятельно водить машину, что по меркам ортодоксального мусульманского мира просто за гранью разумного, а теперь женщинам можно открывать бизнес без разрешения мужчин. В Исландии недавно ввели строгую систему, по которой категорически нельзя оплачивать женский труд меньше мужского.

Но сейчас, когда в некоторых соседних странах женщина все еще не может выйти из дома без мужчины, ситуация в Узбекистане кажется золотой серединой. Возможно, женская эмансипация у нас, как и многое другое, имеет свою уникальную «узбекскую модель». И остается надеяться, что она не скатится ни в одну из крайностей.

От редакции из 2024 года

Конечно, за шесть лет многое изменилось. Танзила Нарбаева — председатель Сената, принят закон о криминализации домашнего насилия, появились охранные ордера.

Хочется верить, что тенденция продолжится. И благодаря множеству сильных женщин, продолжающих бороться за свои права и изменения в стране, благодаря мужчинам, которые их поддерживают ради идеи, а не для галочки, всё еще может стать лучше.

Позади — долгий и трудный путь. Впереди — никто не знает. Но шесть лет показали, что ничего не проходит зря, и всё вполне может быть хорошо.