Всегда ли так было?

Однако интересен тот факт, что подобные перемены Ташкент претерпевает уже не в первый раз. Задумывались ли вы когда-нибудь, почему в Ташкенте, несмотря на древнюю историю, почти не сохранилось старых построек, а те, что стоят, можно пересчитать по пальцам?

По сведениям средневековых источников, Ташкент X—XI веков состоял из арка-цитадели, Шахристана и двух пригородов. Площадь с цитаделью Эски-Джува — «старый арсенал» находилась приблизительно на пересечении современных улиц Заркайнар и Сагбан. В дальнейшем, в XV–XVII вв., подобного рода сооружение — Урда (Эскиурда) перемещается в даха Бешагач. Находилась она примерно в районе массива Караташ, что между бывшим ГУМом и станцией метро «Дружба народов». Об этой урде (крепости) подробно рассказали останки так называемой «Караташской бани».

К началу XIX века все эти членения исчезли из топографии города, после подчинения города кокандским ханам цитадель была разрушена. Кокандские правители построили новую городскую крепость на левом берегу Анхора — Урду. Она не простояла и одного века, так как и цитадель, и её стены были уничтожены сразу же после завоевания территории Российской империей. И вновь началось возведение новой крепости на возвышенности против снесённых ворот Коймас, на месте современного музея И. Каримова. С приходом советской власти крепость и близлежащие казармы также постепенно снесли.

Но мы перечислили фортификационные сооружения, которые уничтожались каждый раз при смене власти. Что же касается районов Старого города, то они на протяжении сотен лет сохраняли плотную застройку с узкими улочками и внутренним социальным устройством. Одноэтажные глиняные дома поколениями ремонтировались на древних фундаментах. Махалли вместе с мавзолеями и мечетями начали сносить уже при СССР. На их месте появлялись новые многоэтажные кварталы. А что же случилось с крепкими дореволюционными постройками вдоль улиц «нового» центра Ташкента (сквер и окружающие районы), заложенных при Российской империи?

Последствия «землетрясения»

Считается, что землетрясение 1966 года стало поворотным моментом для архитектурного облика города. В энциклопедии о Ташкенте (К. А. Зуфаров, С. К. Зиядуллаев и др., Главная редакция узбекской советской энциклопедии, Ташкент-1983) большинство крупных дореволюционных зданий, исчезнувших после 1966 года, описываются как «разрушенные землетрясением». Но было ли знаменитое землетрясение действительно настолько сокрушительным, что крепкие постройки из «николаевского» кирпича могли разрушиться до такого состояния, что их было невозможно восстановить?

По словам старожилов, серьёзных разрушений крупных построек землетрясение за собой не понесло. Вдова архитектора Рафаэля Хайрутдинова (автор Центрального Выставочного зала, Дома кино и др.; 1932–2015) Фируза Фатиховна рассказывает, что сильнее всего пострадали частные одноэтажные глиняные домишки в области района Кашгарки.

Дина Рубина в своей книге «На солнечной стороне улицы» описывает, что в этом районе у некоторых людей обвалились стены домов и люди были вынуждены жить в полуразваленных жилищах за занавешенными простынями. Однако дальше Кашгарки дома пострадали не сильно. Фируза Фатиховна вспоминает, что по улице Шелковичной, где она жила, кое-где у соседей вылетели кирпичи, стены покрылись трещинами, а в старых некрепких пристройках могла обвалиться кровля. Но дома выстояли, они вполне поддавались восстановлению, укреплённые контрфорсами. Что уж говорить о крепких зданиях вдоль «Карлы-Марлы», улиц Сталина, Куйбышева, Пушкинской и многих других?

Чтобы найти ответ на это удивительное несовпадение между письменными источниками и словами очевидцев, нужно углубиться в историю создания генплана Ташкента. В советское время первый генплан был создан ещё в 1937 году под руководством архитектора А. И. Кузнецова (автор московского модерна и конструктивизма; 1874–1954).

На его основе спустя почти 30 лет ташкентские архитекторы разработали новый план города, по которому многие махалли должны были уйти под снос, а центральные улицы города полностью изменить свой облик. Фируза Фатыховна Хайрутдинова рассказывает, что её супруг участвовал в эскизном проекте нового центра Ташкента, разработанном в 1964–1965 годах, в команде архитекторов под руководством Леона Адамова (с 1970 по 1986 год — заместитель главного архитектора Ташкента; 1929–2014). Это свидетельствует, что к моменту землетрясения генплан уже был готов, а трагическое событие стало лишь толчком для его активного осуществления, ведь именно проект команды Адамова победил на всесоюзном конкурсе и был взят за основу дальнейшего градостроительства Ташкента.

На фото: трудовая книжка архитектора Р. А. Хайрутдинова с записями о завершении эскизного проекта застройки центра г. Ташкента, 1964–1965 гг.

Новый облик «старого» Ташкента

По воспоминаниям архитектора Валерия Ганиева (автор монументального комплекса «Мужество», музея «Дружба народов» и др.) таких страшных разрушений, как описывают, действительно не было. Многие старинные здания были снесены с помощью техники —крепкие кирпичные дома разрушались только после третьего взрыва, техника «мучилась». А Кашгарка, которая действительно сильно пострадала, оставалась без особого внимания ещё много лет, пока не началось проектирование монумента «Мужество». К слову, на месте этого памятника была огромная свалка строительного мусора.

Так для чего понадобилось сносить крепкие старинные здания? По словам архитектора, ташкентское землетрясение послужило поводом для демонстрации акции в программе «Дружба народов». Был план ликвидации последствий землетрясения. Решено было объединить два центра, вокруг расположить Ц-районы, а каждой приехавшей республике выделить под строительство по несколько кварталов. Это был социальный контекст в «условиях целей устойчивого развития», чтобы показать всему миру интернациональную дружбу всех народов. Поставленные задачи были решены крайне оперативно, организация была на высочайшем уровне, народы Советской Республики действительно сплотились, и Ташкент полностью изменил свой облик.

На фото: макет генплана г. Ташкента после землетрясения 1966 года.

После распада СССР Узбекистан претерпевал тяжёлые времена, как и большинство бывших советских республик. Постепенно здания и улицы начали ветшать, а советская архитектура приходила в упадок. Зарождалось пренебрежительное отношение ко всему советскому, и в первую очередь это коснулось архитектуры. Некогда уникальные постройки показались людям старыми бетонными монстрами, городской декор — устаревшим, а ориенталистика — морально выдохшейся. Активная приватизация квартир привела к тому, что каждый кастомизировал окна своих квартир под свой вкус, балконы закрывались, облик жилых многоэтажек сильно отошёл от задумки авторов.

Ещё одна эра Ташкента

Что касается административных зданий, то архитектура «Каримовского периода» создавалась под строгим надзором «сверху». Архитектор Виль Муратов (автор кафе «Голубые купола», гостиницы «Россия» и др.; 1933 г.р.) вспоминает, что по факту в 90-е и 00-е был «один архитектор на всю страну», имея в виду первого президента Узбекистана. Если при Шарафе Рашидове авторское проектирование приветствовалось, то при Исламе Каримове архитекторы работали в скованном режиме, творчество почти всегда пресекалось. Так Ташкент начал обретать новый облик — монументальные дворцовые планировки зданий с белыми колоннами, куполами и отделкой из алюкобонда. Здания в одном стиле начали появляться на всех центральных улицах столицы на месте безжалостно сносимых советских построек. Пришло новое время, и всё старое оказалось обесцененным.

«Каримовский» стиль активно использовался в проектировании новых зданий вплоть до смерти первого президента. С приходом к власти Шавката Мирзиёева архитектурная ситуация начала меняться в другую сторону. «Оттепель», которая случилась в Узбекистане, убрала многие факторы, сдерживающие экономическое развитие. Открытая конвертация валюты, привлечение иностранных инвесторов, свободная прописка для жителей областей и другие факторы привели к резкому увеличению населения столицы и улучшению её финансовой ситуации. Все эти перемены кардинально сказались на архитектурном облике города.

Сейчас происходит активная «переделка» Ташкента, строятся новые дорожные артерии, мосты и развязки, вдоль которых застройщики в сжатые сроки возводят жилые кварталы, торговые моллы и бизнес-центры. При этом у города до сих пор нет нового генерального плана, открытого для обсуждения. Точечная застройка приводит к стилевому хаосу, рекламные щиты — к визуальному шуму, а экология менее чем за одно десятилетие испортилась настолько, что Ташкент стал одним из самых загрязнённых городов мира. Трагическая история вырубки столетних деревьев на Сквере в 2009 году была первой, после неё та же участь постигла тысячи деревьев по всему городу. Всё сложнее найти тенистые тротуары с журчащими арычками, люди постепенно отказываются от пеших передвижений и пересаживаются в автомобили. Ташкент изменился до неузнаваемости за короткий срок и продолжает меняться, расширяясь и застраиваясь.

А какова же судьба советских зданий, выглядывающих то тут, то там среди всего этого новостроя? Ещё недавно старая архитектура оставалась для населения морально устаревшей, её либо сносили, либо переделывали до неузнаваемости. Можно предположить, что интерес к ней широких масс появился относительно недавно, возможно, на это повлияло и переселение большого числа граждан России в Ташкент, возможно, всё та же упоминаемая в начале сила гражданского активизма.

Так, например, проект Tashkent Modernism показывал советскую архитектуру в новом, непривычном для большинства ташкентцев свете. А Фонд развития культуры обнаружил, что здания советского периода не простые серые коробки, а совершенно уникальная архитектура на стыке ориентализма и конструктивизма. Советские ташкентские архитекторы проектировали здания согласно нашему климату, вдохновлялись восточными зодчими, оставаясь при этом в рамках нормативного на тот период режима проектирования.

Люди заговорили о «ташкентском» или «сейсмическом» модернизме, о мозаиках и рельефах, солнцезащите и проветриваемых террасах, планировочных формах, которых в мире больше нигде нет. Такой интерес не может не радовать, ведь уже наблюдаются позитивные перемены в плоскости охраны архитектурных памятников. Будем надеяться, что нынешнее поколение сохранит то, что оставили нам предки, и Ташкент, наконец, начнёт постепенно обретать свой визуальный исторический код.