Елена, расскажите о том, как вы попали в Mehr?

— Моя прошлая работа была связана с животными. До Mehra я работала в дистрибуторской компании, которая завозила в Узбекистан товары для животных. Также мы проводили семинары о том, как правильно кормить собак, как нужно за ними ухаживать. Можно сказать, что я многое знаю о собаках, об их психологии, хотя с уровнем профессиональных зоопсихологов и кинологов мне не сравниться.

В сам Mehr я попала год назад. Ребята искали руководителя для центра, меня пригласили на собеседование, и я подошла больше других кандидатов. Все получилось спонтанно: с прошлой работы уволилась одним днём и почти сразу же устроилась в центр.

Вы пришли в Mehr уже под конец строительства?

— Да, я не участвовала в создании и постройке приюта. Когда приехала в первый раз, здесь уже стояли вольеры и была возведена коробка административного блока. Насколько я знаю, планировали это всё на протяжении двух лет. Инициаторы проекта посещали турецкие приюты и перенимали опыт европейцев по созданию комфортной среды, адаптировали под наш регион. Естественно, я понимаю, что они пытались сократить расходы и оптимизировать строительство, но так как я не сотрудник AKFA, я не лезла во внутреннюю кухню.

Единственное, мы с другими сотрудниками внесли небольшие коррективы во внешний вид вольеров. Они строились с учётом розы ветров, и они не продуваемые, но строители не сразу поняли, что нужно утеплить крыши, чтобы летом вольеры не превращались в сковородки.

AKFA Group до сих пор помогает центру?

— Всё, что AKFA Group обещали сделать для Mehr и зоозащитников, они сделали, и даже больше. Спасибо Камрону Гуламову за то, что он довёл идею центра до конца. Строительство немного затянулось, так как были проблемы с местом. Сначала начали стройку на одном месте, уже всё подготовили, расчистили, а им потом сказали, чтобы они переехали.

AKFA построили центр и передали его полностью в руки зоозащитников. Они нам дали всё готовое и сказали: «Ребята, спасайте животных». Но и по сей день они покрывают большую часть расходов: зарплаты и питание сотрудников, закупают корма и медикаменты для собак, укомплектовали ветеринарный блок и содержат территорию.
Это хороший пример для частного бизнеса. Хочется, чтобы и другие компании обратили внимание на благотворительность и подключались к спасению животных.

Какая у Mehr основная задача, как организована его работа?

— Многие думают, что мы просто приют, но это не так. На самом деле мы — Центр реабилитации и адаптации бездомных животных. Для реабилитации на территории нашего центра построен специальный ветеринарный блок с УЗИ, рентгеном и карантинной зоной, а для адаптации и социализации — своя кинологическая служба с тремя кинологами и тренировочной площадкой.

Задачи центра не ограничиваются только спасением животных. Мы хотим изменить культуру содержания животных в приютах. Хотелось, да и сейчас хочется привлечь внимание правительства, которое в упор не замечает проблемы, существующей в нашем обществе. И эту проблему решают лишь единицы зоозащитников, которым не всё равно и которые не могут пройти мимо кошки или собаки.

Мы постарались перенять опыт у приютов и реабилитационных центров Европы. Многие волонтёры и зоозащитники изначально неправильно интерпретировали наш подход, думая, что мы будем усыплять животных, как это делают в некоторых европейских приютах. Но мы так не делаем. Да, у нас ограниченный приём собак, так как территория центра позволяет принять до тысячи собак. И каждая собака, которая сейчас находится здесь, будет жить тут до момента пристройства в семью или своей естественной смерти.
Каждую собаку мы прививаем, лечим, кормим два раза в день, социализируем и выгуливаем. Мы приглашаем волонтёров, делаем ту же работу, что и другие приюты, но основным условием у нас остаётся качество содержания животных.

Сколько собак сейчас живёт в центре?

— Сейчас в центре находится около 850 собак. Все вольеры на данный момент у нас заняты. Часть животных содержится внутри административного блока. Мы вынуждены так поступить, потому что существуют некоторые экстренные случаи: то щенка привезут с Сырдарьи, которому нужно удалять глаз; у кого-то может быть онкологическая опухоль и так далее. И мы не можем разместить таких собак в вольерах, потому что это небезопасно для их жизни. Поэтому они у нас «топчутся» под диваном в здании административного блока.

Заключал ли Mehr договоры с государственными службами отлова бездомных животных?

— Мы не заключали никаких договоров со службами отлова животных. Но тем не менее мы принимали собак, которых они нам привозили. Сейчас мы этого не делаем, так как нам попросту некуда сажать этих собак. Раньше принимали отловки из Назарбека, Янгиюля. Ещё несколько раз привозили собак из Пскента. И был ужасный отлов из Ахангарана, когда большую партию собак принял приют «Хаёт», а мы на следующий день забрали оставшихся. Их было больше 70. Можно сказать, что эти собаки и заняли наши последние свободные вольеры.

Многие сравнивают нас с приютом «Хаёт», который ежедневно принимает собак из служб отлова. Но сама Ирода Маткаримова не раз говорила, что землю им государство выделило только с условием приёма отловленных собак.

Сколько денег уходит на расходы центра ежемесячно?

— На сегодняшний день около 220 миллионов сумов ежемесячно. Это всё тратится на корма, вакцины, лекарства, стерилизацию и кастрацию и так далее.

Есть ещё часть расходов, которые мы покрываем своими собственными наличными средствами или при помощи волонтёров — это более 10—15 миллионов вдобавок к тому, что уже озвучено выше. Мы не можем не тратить эти деньги, потому что заканчивается то одно, то другое. И некоторые из этих необходимых вещей мы не можем купить по безналичному расчёту, потому что их нет у поставщика. Поэтому бегаем и самостоятельно ищем их по всему городу.

Как вам удаётся собирать такую внушительную сумму?

— Затраты на ежемесячное обеспечение деятельности нашего центра — это огромная статья расходов. Собирать такую сумму при помощи волонтёров нереально, тем более ежемесячно!

Мы работаем благодаря поддержке пока что единственного спонсора — AKFA Group.
Мы с AKFA каждый месяц составляем документ, в котором прописываем, сколько собак можем принять в этом месяце. Например, планируем принять условно 70 собак (конечно, в итоге принимаем гораздо больше), для них нам нужно 300 доз вакцин, 4 тонны корма, какая-то сумма на зарплату сотрудникам и медикаменты и так далее. И компания перечисляет нам эти деньги.

Конечно, хочется привлечь дополнительных спонсоров. Вообще мы везде и всегда ведём «белую» отчётность, потому что многие потенциальные компании-спонсоры, к которым я обращалась и которых пыталась найти на подмогу, очень боятся участвовать в спасении животных, потому что у многих волонтёрских проектов нет отчётов. Не показывают, сколько поступило денег от волонтёров на карту, сколько поступило на расчётный счёт, как и куда расходуются эти деньги. И поэтому у всех крупных компаний есть большой страх благотворительности. Мы хотим развеять его.

Мы призываем бизнес подключаться, доказывая своим примером, что спонсоры смогут жертвовать свои деньги и видеть, как и куда они тратятся.

Было несколько разовых сборов с отчётами до каждой копейки. Особенно, если мы видели, что к нам приехали собаки, которым нужен, например, дорогостоящий препарат «Бравекто». Мы понимали, что не можем вытащить с расчётного счёта деньги, потому что у нас весь бюджет уже просчитан, или что не все препараты можно купить по перечислению, потому что многие из них завозятся в Узбекистан неофициально. Очень многие вещи, как, например, питание или какие-то несерьёзные медикаменты, мы закрываем своими силами: моими и наших волонтёров. У нас есть свой, пока что небольшой костяк из восьми человек. Мы скидываемся, ездим и всё делаем сами, потому что у компаний к нам очень предвзятое отношение.

Мы не открываем публичные сборы, если речь не идёт о чём-то конкретном. Наверное, заметно, что к теме зоозащиты относятся очень осторожно. Поэтому я не знаю, сколько бы мы могли собирать при помощи волонтёров и неравнодушных, потому что пока что не сталкивались с такими моментами. А те сборы, что делали сами, мы закрывали за день-два.

AKFA помогает центру с оплатой расходов и содержанием. А есть ли компании или представители бизнеса, которые оказывают другую помощь?

— Могу сказать, что YaponaMama хотят нам помогать. У них есть сотрудница Юлия, которая занимается благотворительностью. Мы вышли с ней на связь, пригласили к нам в центр, чтобы она посмотрела на работу приюта изнутри. YaponaMama в прошлом месяце привезли нам на пробу рыбу. Не помню, сколько там точно было килограммов, но её было много. Мы до сих пор отвариваем её и добавляем в корм собакам. И, как я знаю, они и в этом месяце (разговор проходил 3 июля) готовы оказать нам помощь.

Мы всегда готовы выйти на контакт со спонсорами и рады, если кто-то готов приехать и посмотреть, как тут всё устроено. У нас есть полностью просчитанный бюджет до конца года. Мы знаем, сколько нам нужно вакцин от бешенства, чумки. Мы знаем, сколько тонн корма нам нужно. Нам не страшно всё показать — бюджеты и документы.

Мы пытались выйти на все компании, которые активно участвуют в благотворительности. Вот, например, Knauff ответили, что пока не готовы нас поддержать, так как уже помогают одному из официальных приютов.

Сеть магазинов для животных VetZooPlaneta поддерживает нас информационно, но ещё время от времени отправляют нам корм, какие-то небольшие подарочки. Я считаю, что это тоже хорошая помощь.

Недавно мы договорились с компанией Adler. Они согласились обеспечивать наших собак кормами производителя Mars.

PinkIsland молодцы — они провели разовую акцию по продаже футболок с изображением собачек. Но я не знаю, будет ли Яна (руководитель сети магазинов) дальше проводить подобные мероприятия, я лично с ней не знакома. Они сами нас нашли, предложили поучаствовать, и, конечно, мы согласились. Мы за любую инициативу. PinkIsland разделили все вырученные средства и перевели эти деньги на карточку нашего приюта.

Помогают ли Mehr какие-то публичные личности или блогеры? Ведь есть несколько приютов, которые регулярно появляются в каналах у инфлюенсеров и журналистов.

— Нет, к сожалению, пока информационных партнёров у нас нет. Но вы затронули важную тему. Мы столкнулись как-то с Александрой Иванюженко, владелицей Telegram-канала Insider.uz. Mehr тогда работал второй месяц, и у нас было 150 собак. Хочу отметить, что Александра ни разу не была в нашем центре, но написала пост в поддержку известного приюта, где выставила непроверенную и, можно сказать, неправдивую информацию о нас. В посте было сказано, «Акфа-приют содержит всего 70 собак и не принимает из отловки. Построен для красивой картинки».

Позже я увидела, как директор приюта, который поддерживала инсайдер, продолжила в комментариях к постам публиковать эту же информацию. Лично я считаю, что публиковать нужно только то, в чём ты сам уверен, а клеветать и распространять недостоверную информацию, чтобы поддержать одних и унизить других, мягко говоря, некрасиво. И вообще замечаю, что во многих интервью нас пытаются задеть, но за что? За то, что мы пытаемся спасать животных правильно, сохраняя их жизни?

Давайте начнём с того, что не может приют в первые месяцы работы набрать 1000 собак, это же утопия! Нет у нас в среде зоозащитников здоровой поддержки, увы, только нездоровая конкуренция!

Мы регулярно сталкиваемся с тем, что не можем даже выставить пост о пристройстве собаки из нашего центра. Почему-то мы как красная тряпка для быка. Посты удаляют, волонтёров банят. Но мы же все помогаем животным, зачем воевать? То же самое со сборами волонтёров, лишь единичные группы нас публикуют. Это и обидно, и непонятно.

Что происходит во взаимоотношениях между зоозащитниками сейчас?

— Нас как-то включили в список номинантов на премию «Бренд года», но объективно мы бы никогда её не выиграли. Тем не менее, когда наши волонтёры попытались отправить пост про голосование в группу про животных, мало того, что они удалили это сообщение, так ещё и нажаловались на волонтёра. Её добавили в спам, она не могла писать вообще никому. И мне кажется, что вот такие принципы неприемлемы в благотворительности. Для меня это просто нонсенс.

Я считаю: если ты хочешь помочь, ну сделай ты пост, но не обсирай других. И не важно, Mehr это или «Четыре лапы», или ещё кто-то. Не нужно раздувать конфликты, вывешивать какую-то левую, недостоверную информацию. А именно это сейчас и прослеживается во всех волонтёрских группах, которые так или иначе помогают какому-то конкретному приюту. Если залезть в наш чат: у нас такого нет, мы сразу пресекаем попытки кого-то оскорбить.

Как-то в нашу группу пришла женщина из паблика про зоошизу и начала что-то говорить про другой приют и их руководство, писать гадости. И я понимаю, что она может писать действительно проверенную информацию, но в такой некрасивой подаче это делается. И мы её заблокировали, удалили все её комментарии, потому что это неуместно. Это не наша задача разбираться в чужом грязном белье. Тебя что-то не устраивает, и ты подозреваешь кого-то в мошенничестве? Иди в прокуратуру, пиши, разбирайся, но не нужно сплетничать и поливать грязью.

Вам не кажется, что Mehr не любят из-за принципов работы вашего приюта и сплочённости команды без выделения кого-то конкретного?

— Кажется. Люди всегда воспринимают в штыки что-то новое. В нашем случае — подход к спасению собак.

Сейчас я и вся команда нашего центра очень глубоко находимся в теме спасения животных. Я каждый день нахожусь там, за редким исключением могу быть в Ташкенте. Точно могу сказать, что без зоны карантина, без вакцинации — это не спасение животных! Даже на улице у собаки меньше шансов заразиться чумой иди другим опасным заболеванием, чем в вольере без карантина и прививки. Более того, с виду здоровый пёс может уже спустя пару недель заразить с десяток рядом сидящих собак, а те остальных… и понеслось.

Может, мы и не спасаем собак тысячами, но мы всеми силами создаём для них достойные и безопасные условия содержания. Нас могут и не любить, но от своих принципов и регламента мы не отступим.

К большому сожалению, ни один из приютов не может спасти всех собак, которых отлавливают за год, это нереально! А их около двенадцати тысяч. Государство не обращает внимания на проблему, единицы из частного бизнеса оказывают помощь —этого недостаточно. Волонтёры и зоозащитники на последнем дыхании переводят в помощь последние деньги. Всё это очень печально.

Возвращаясь к вопросу, хочу добавить, что я не поддерживаю политику некоторых приютов, но никогда не стану обсуждать их. У каждого своя дорога и каждый идёт по ней, опираясь на свою совесть и жизненные принципы.

Как вы относитесь к людям, которые иронично называют зооволонтёров «зоошизой»?

— Время от времени я себя в шутку тоже так называю. Мы иногда тоже можем ночью сорваться и спасти какую-то собаку, потратить два миллиона своих денег на её лечение, на операции. И мы уже шутим между собой: «Ну всё, мы уже шизанулись, мы уже зоошиза».

Я всё-таки считаю, что в вопросе спасения животных нужно соблюдать здравый смысл. Особенно когда спасают собаку, которую не то чтобы проще, а просто нужно уже отпустить. Когда, например, в рамках приюта существует неизлечимо больная собака, которая вот-вот умрёт, а на её лечение собираются огромные суммы, но собака в итоге всё равно умирает. И вот сколько других собак можно накормить или вакцинировать на ту сумму?! Это нелогичная и нерациональная трата денег, которые можно направить в более важное русло. Правильнее гуманно усыпить неизлечимо больное животное.

Я вообще никогда не думала, что буду так хладнокровно об этом говорить, потому что это на самом деле очень тяжело. У нас были случаи, когда наша волонтёр Малика держала за лапу собаку, когда её усыпляли. Она плакала, ей было очень жалко, но у собаки была чума. Её нельзя везти в приют, так как она заразит других, ведь эта болезнь передаётся воздушно-капельным путём. И мы уже понимали, что собаку нужно отпускать, чтобы она не мучалась.

Меня как-то добавили в группу на «Фейсбуке», где обсуждается вот эта «зоошиза». Поддерживать это я не хочу, но и судить кого-то тоже не стоит. Всегда нужно оставаться человеком, не поливать грязью кого-то в интернете или в реальной жизни. Нужно продолжать делать свою работу и выполнять свою миссию, этого достаточно.

Мы всё равно всё прекрасно понимаем, что, если, к примеру, сегодня все ташкентские приюты спасут за день 500 собак, на следующий день их привезут ещё больше. И мы понимаем, что частные приюты эту проблему никогда не решат, пока нет какого-то государственного контроля. Взять ту же самую Турцию — там есть бездомные животные, но они все привиты и стерилизованы.

Собаки — это хороший бизнес. Они не умеют говорить, они не могут пожаловаться. Вот ты вывесил фото собачки с мольбами о помощи, но при этом не пишешь ни сумму, которую на неё собирают, ни отчётов о расходах. А потом люди думают: а где эта собака? А что с ней? Это очень печальная история. Мне это казалось странным, я не понимала многого, пока не столкнулась сама. Есть махинационные схемы, когда якобы собирают деньги на лечение собаки, а в итоге это оказывается надувательством. Я считаю, что людей, которые занимаются такими делами, надо просто сразу сажать за мошенничество.

Можно ли сказать, что Mehr работает не на количество, а на качество? Это звучит как-то немного жестоко.

— А это не жестоко. Вообще, я считаю, что, если ты не можешь создать животному хорошие условия, — это уже не спасение. Даже в нашем центре есть случаи, когда умирают животные. Бывает, из отловки привезут уже мёртвое тело, в основном, конечно, страдают маленькие щенки, которым нет и двух месяцев. И я знаю, что может происходить, когда этих собак очень много и когда идёт эпидемия.

Я не хочу сказать, что какие-то приюты плохие. Просто мы работаем по определённому строгому регламенту и стараемся обеспечивать правильное содержание, хотя и не можем помочь всем собакам.

Mehr выполняет свою миссию, чтобы изменить содержание животных внутри приютов. Возможно, скажу вам честно, именно поэтому нас и не любят. Был случай, когда кто-то в «Фейсбуке» спросил, где взять щенка, и многие начали советовать наш центр, потому что у нас они здоровые и проглистованные. И среди всех этих комментариев нашёлся один в духе: «Ну раз они проглистованные и здоровые, вот пусть там и живут, пусть Mehr их и содержит. Берите из других приютов». То есть даже здесь люди пытаются как-то отделить нас. Но многие просто не понимают, что мы не можем дать собаке столько любви, сколько ей может дать её собственный хозяин.

Мы хотим, чтобы государство открыло муниципальный приют и чтобы хотя бы что-то взяли за идею и за основу. Опять-таки всё это, к сожалению, большая проблема только нескольких ННО и группы волонтёров, которые, увы, и между собой не все всегда могут нормально общаться.

Mehr построен с учётом мирового опыта. Есть ли на территории центра крематорий? Куда деваются умершие собаки?

— Крематорий будет. Его нам обещали ещё к открытию. Но привезти и зарегистрировать такую вещь в Узбекистан очень сложно. И мы надеемся, что вот-вот он до нас доедет. Мы уже оплатили его, он уже в пути.

Пока, к сожалению, мы идём по тому же пути, что и все. У нас есть яма, в которой мы утилизируем животных.

К нам как-то приезжали люди из Республиканской службы ветеринарии после неудачного выпуска какого-то телеканала. Он был о том, что собак продают на мясо, журналисты затронули тему отловок. ОЗЖ “Mehr va Oqibat” тогда пригласили их к нам, но ребята как-то неудачно смонтировали этот выпуск.

К нам приехали из ветеринарии и начали нам доказывать, что мы сдаём собак на мясо. Конечно, они поменяли своё мнение, когда прошлись по центру и поняли, как и что тут работает, когда увидели, как собаки спят в админблоке прямо на диванах. И сотрудники службы предложили нам написать опровержение, но я сказала, что ничего писать не буду, потому что, написав его, мне придётся согласиться со всем ранее сказанным.

Мы рассказали про крематорий. Ветслужба предложила нам взять крематорий у них, но это только приведёт к лишним проблемам. К счастью, случаи с летальным исходом у нас единичные.

Вообще, насколько я знаю, у нас в области утилизируют животных в общую яму в Назарбеке. Потому что однажды мы с мужем столкнулись с такой ситуацией: на улице умерла собака от сердечного приступа, причём в этот день нам ветеринар сказал, что счёт идёт на часы. И когда мы позвонили ветеринару и сказали, что случилось, он нам предложил либо самостоятельно закопать собаку, либо он приедет и вывезет её в Назарбек в общую яму. И мы закопали её на пустыре, хотя это незаконно. И тут перед владельцами животных встаёт дилемма: либо ты выкидываешь труп своего любимца в общую яму, либо нарушаешь закон.

В России есть платная услуга по кремации вашего любимца. Когда я жила в Москве, мы кремировали нашу собаку за 5 000 рублей, что на тот момент было около 150 долларов. И после мы закопали уже прах этой собачки у нас на даче, под деревом, где она любила лежать. Так ты всё равно понимаешь, что питомец всегда с тобой.

Разумеется, когда мы говорим о нашем центре, я надеюсь, что мы тоже будем платно кремировать животных. И чтобы помогать людям, и чтобы как-то материально поддерживать центр. Потому что я лично никогда в жизни свою собаку не отдам в общую яму, не смогу.

Удивительно, что к этому не пришла та же самая Республиканская ветеринария, хотя они уже располагают крематорием. Да, эта услуга недешёвая. Но когда это твой любимый питомец, ты готов на всё.

UPD: На момент публикации интервью Елена сообщила, что крематорий доставили в центр

Как вы считаете, что должно сделать наше государство, чтобы решить проблему бездомных животных?

— Мы говорили про Турцию с её стерилизованными и привитыми животными. Скорее всего, они это сделали из-за того, что у них много туристических городов и там недопустимы риски заражения туристов бездомными животными. К этому они шли долго, и в процессе было очень много усыплённых животных. К большому сожалению, это, наверное, неизбежно, особенно если мы в какой-то степени хотим контролировать размножение животных. Подумайте, что гуманнее: пачками набирать животных и смотреть, как они грызут друг друга в клетках от голода, нехватки территории, или контролировать численность бездомных животных? Потому что если у собак в стае нехватка еды или недостаток территории, то они реально могут загрызть самых слабых. В любом случае, если наше государство будет планировать исправлять эту ситуацию, с тем количеством собак, которые у нас сейчас есть, оно неизбежно столкнётся с необходимостью гуманно усыплять собак.

По-другому попросту никак наше государство не сможет решить эту проблему. Иначе либо их ждёт смерть под колёсами машин, от рук неадекватных либо содержание в тесных клетках отловок, приютов, которые битком набиты собаками. Даже если построят огромное количество муниципальных приютов, собаки будут плодиться дальше, просто уже на территории приютов. Ведь для того, чтобы в приюте не было бесконечной плодильни, там должны работать люди, ветеринары, которые будут своевременно стерилизовать и кастрировать собак. Поэтому, увы…

До Нового года или прямо после него со мной связывались из Администрации президента. Они разрабатывали проект, но забавно потом было узнать, что этот процесс длится уже не первый год. Хотели строить муниципальные приюты, уточняли, как это всё у нас организовано, затрагивали, конечно, тему с гуманным усыплением собак. И мы с ними разговаривали, я предлагала какие-то варианты. Разумеется, только законное разведение животных, через клубы, штрафы для тех, кто разводит нелегально, чипирование, стерилизацию. Далеко ходить не надо: есть примеры Турции, Германии, я находила все эти законы, показывала людям из АП.

Не нужно придумывать велосипед. Нужно просто взять и адаптировать законы под тот бюджет, который государство готово выделить, и так далее.

У них, кстати, была очень классная идея, чтобы пристраивать социализированных, стерилизованных и обученных животных в дома престарелых, в детские дома. К нам приезжают время от времени ребята из детских домов. Столько счастья и у детей, и у собак. Надо просто всё это законодательно утвердить. Я так и не поняла, чего они ждут.

Я предлагала внести закон о налоге на содержание животных. Я сама как владелица двух собак готова платить налог. Он нужен, чтобы люди понимали ответственность. И чтобы на этапе, когда они только думают о том, чтобы завести питомца, понимали, какую сумму им придётся платить.

Работники АП тогда сказали: «Ой, ну тогда же люди вообще перестанут брать животных…» Да пусть не берут. Это отсеет тех, кто может взять животное, не подумав, а потом выкинуть на улицу, где оно попросту обречено или будет плодить ещё таких же бездомышей. За несколько лет появляется несколько тысяч собак или кошек.

Государство уже разработало уголовное наказание за жестокое обращение с животными. Тем не менее всё чаще появляются новости о том, как кто-то мучает животных. Как вы считаете, нужно ли ужесточать меры?

— Конечно. Я считаю, что чем жёстче — тем лучше. Кого-то можно запугать большим штрафом, но не со всеми это наказание работает. Я считаю, что за некоторые зверства нужно давать полгода, а лучше и год тюрьмы. Бывают истории, что судья разбирается по такому делу и назначает наказание меньше, чем положено по закону… Когда сам судья считает, что «Ну это же просто собака, за что человеку-то жизнь портить?!». Но сегодня человек убивает животное, а что завтра? Неадекваты будут просто отделываться штрафом и продолжать.

Стоит ли работать с детьми в школах и взращивать гуманное отношение к окружающему миру?

— Обязательно нужно, и начинать надо с дошкольного образования. Но ещё важно в семье прививать гуманное отношение к животным. Ребёнка учить отличать добро от зла.

У нас сейчас готовится урок-презентация, который можно будет показывать в школах. Мы не просто так его написали, лишь бы поехать и попиариться. Мы связались с российским центром реабилитации «Юна». Их программа выиграла президентский грант в России. Мы к ним обратились, сказали, что поддерживаем их инициативу спасения животных, и попросили помочь сделать в Узбекистане то же самое. В «Юне» без проблем согласились, провели с нами обучение, предоставили все материалы. Мы адаптировали их под наши реалии. Они нас перепроверили, и мы до сих пор поддерживаем с ними связь.

Но я считаю, что в идеале это должна быть программа, разработанная вместе с министерствами дошкольного и школьного образования. Если есть проблемы в госбюджете, то можно обязать ННО проводить такие программы, обучить психологов, педагогов. Главное — работать по единой программе.

У нас в программе обучения всегда есть выбор: кто-то хочет спасать кошечек, а кто-то помогать пенсионерам… Нельзя навязывать ребёнку ту или иную деятельность. Ведь волонтёрство должно быть добровольным, только помощь от души будет приносить пользу.

Классно, что «Хаёт» организовывает такие занятия, очень надеюсь, что мы тоже скоро начнём. Но хотелось бы, чтобы этим занялось и государство, привлекая некоммерческие организации к сотрудничеству.

Еженедельно вы организовываете групповые поездки волонтёров в центр. Чего ожидать человеку, который первый раз решился поехать в Mehr?
— Честно говоря, сейчас нам особенно нужна помощь, потому что категория ребят, которые работают смотрителями в приютах, — это довольно своеобразные люди. Да, многие из них любят животных, кто-то даже забирал к себе домой собак, а один из работников даже забрал кошку, которую мы с супругом спасли.

Но сейчас начался сезон посева, а в такой сезон люди на полях могут зарабатывать до 250 000 сумов в день. И несмотря на то, что многие из них хотят получить официальное трудоустройство (которое мы обеспечиваем), у нас они не заработают таких денег, как в поле.

Сейчас так вышло, что у нас в центре осталось только два смотрителя, и мы сами (остальная команда, включая кинологов и врачей) убираем, моем, готовим, подаём. Поэтому, когда приезжают волонтёры, мы, конечно же, просим их помогать.

Мы не кидаем их куда-то в гущу событий, к каким-то неадекватным собакам, которые, к сожалению, у нас тоже есть, с ними ничего не поделаешь. С такими собаками работают специалисты и кинологи, так как психологическое состояние не всегда можно поправить. Они просто живут отдельно, а наши сотрудники сами приносят им еду, убирают вольеры и следят за ними.

Волонтёров же мы просим помочь, но это не принуждение и не «обязаловка». Потому что люди по-разному реагируют, может быть, кому-то сегодня не хочется убирать, потому что он ещё не до конца проникся. Возможно, он приедет на следующей неделе и сам вызовется. Мы стараемся просить более сильных и смелых ребят помогать с уборкой, кто-то параллельно идёт на кухню готовить еду. Кто-то из волонтёров гуляет с собаками.

Есть скептики, которые приезжают с равнодушным настроем, но под конец дня они уже начинают улыбаться. И потом приезжают второй раз, уже более открытые, берутся за веники или щётки. У них появляются какие-то любимчики среди собак, к которым они приезжают.

Что люди могут привозить в приюты? Обязательно ли привозить только определённый корм?

— Изначально, когда мы формировали свой wishlist, у меня тоже была чёткая позиция, почему нам нужен определённый корм (раньше мы покупали итальянский корм Simba, потому что была низкая цена). Объясню, почему.

У нас есть группа ветеринаров, в которую они ежедневно отправляют отчёты о состоянии собак: что именно нужно, какие капли и лекарства для чего конкретно. Мы знаем, что, если сегодня мы дали один вид сухого корма, а на завтра дали другой, то у собак будет диарея. Но, к сожалению, когда мы столкнулись с нехваткой корма для всех наших собак, потому что его нет в наличии, мы поняли, что уже не можем выбирать. Либо они будут голодные, либо мы будем лечить диарею. Уж лучше лечить, поэтому мы закупаем таблетки тысячами.

Возможно, если в приюте ограниченное небольшое количество собак, как, например, в «Дай шанс», то просить только определённый корм — это нормально. Нам или «Хаёту» сейчас так сделать уже не получится. Поэтому главное, чтобы было чем накормить.

Мы принимаем сечку, куриные головы, сухой корм, мясные обрезки. Сейчас даже людям говорим, чтобы они выбирали что-то подешевле, чтобы закупить больший объём.

Многие приюты не принимают открытые мешки с кормом, потому что всякое бывает. Кто-то может подложить отраву, корм может испортиться. И отравление может запросто закончиться летальным исходом, учитывая, что обменные процессы у собак достаточно быстрые, гораздо быстрее, чем у людей.

У нас есть несколько собак, которым просто необходим дорогой корм. Его мы, как правило, закупаем с помощью наших постоянных волонтёров или я сама на свои деньги покрываю расходы на таких собак. Иначе они либо похудеют, либо у них начнётся аллергия.

Нам всегда нужны курпачи, главное, чтобы не привозили что-то с клопами, тараканами. Недавно нам волонтёры подарили два бассейна. У нас есть одна лабрадорка, которая как поплавок плавает в бассейнчике.

Что делать людям, которые хотят помочь бездомной собаке? Должны ли они сами пытаться пристроить собаку и только потом уже везти её в приют?

— Люди должны понимать, что приюты не резиновые. Принимать животных безгранично и без карантина — это не спасение, так они подвергаются опасности и смерти. Сейчас все хотят просто определить собаку в приют, и только единицы участвуют в их дальнейшей судьбе.

Мы в центре тоже неоднократно говорим людям, которые нашли собаку, о том, что приют — это не панацея. Приют не может спасти всех.

Я знаю, что не у каждого есть достаточное количество денег, чтобы отвезти животное к ветеринару или на передержку, прооперировать, накормить и так далее. Это всё стоит немалых денег. Но я вспоминаю своё начало в волонтёрстве, когда мы искали сокураторов. Когда люди скидывались по копеечке и курировали животных до их пристройства.

Я считаю, что, если есть желание, то есть тысяча возможностей. Нет желания — есть тысяча отговорок.

Если человек нашёл собаку, ему следует отвезти её до ближайшей ветклиники и обратиться в группы помощи. Стопроцентно найдутся неравнодушные люди, которые тоже как-то помогут: деньгами, возьмут на полное или частичное кураторство.

Когда у нас стала очень большая очередь на собак, мы говорили людям, чтобы они записывались в лист ожидания и везли пока собаку на передержку. До момента принятия собаки в приют придётся заниматься животным, провакцинировать, так как она может быть опасна для других собак и даже людей.

И мы заметили, что многие из тех, кто действительно хотел помочь животному, в итоге самостоятельно пристраивали животное или даже оставляли собачку себе. А кто-то бросал.

Чаще всего бывают случаи, что привозят собак с передержки, но не привитых, нам говорят: «У вас богатый спонсор, вы и прививайте». Бывает ещё такое, что привозят не одну собаку, а сразу пять-шесть. И если мы станем принимать всех подряд, у нас просто не останется места и возможностей. Надо понимать, что, когда мы принимаем в таких случаях собак ещё несколько ответственных человек из листа ожидания просто будут вынуждены переплачивать за передержку.

В Mehr запустилась программа опекунства. В чём она заключается?

— Мы переняли формат опеки у московского «Юна-Центра».  Суть программы опекунства в том, чтобы привлечь людей к ответственности, дать им возможность иметь питомца вне стен своего дома. Когда ты сам содержишь дома собаку, сумма её расходов превышают ту сумму, которую люди платят нам по программе опеки. Для своей собаки ты можешь постоянно покупать игрушки, ошейники и тому подобное.

Мы рассчитали, что среднее содержание одной собаки в центре обходится где-то в 260 тысяч сумов без учёта зарплаты сотрудникам. Туда входит оплата за медикаменты, лечение, наркозы, питание и так далее. Содержание некоторых собак может достигать и 600 тысяч (если им нужен особый корм или лекарство).

Мы создали каталог питомцев, который постоянно пополняется. И по этому каталогу человек может выбрать любую собаку и взять над ней опеку. На сегодняшний день у нас уже около 10 собак содержатся под опекой. Это тоже хорошая поддержка нашему центру. Наше упущение только в том, что мы не успеваем очень активно вести социальные сети, потому что у нас нет свободных рук: мы сами занимаемся готовкой, уборкой и прочим, и у нас просто нет времени снимать большое количество сторис.

Наши кинологи могут помочь подобрать вам собаку для опеки исходя из вашего темперамента. Например, одной девочке, которая боялась собак, но хотела помогать, мы подобрали самую добрую и спокойную и учили её обращаться с собаками.

Бывали ли случаи, когда опекуны в итоге забирали собаку себе домой?

— Да, такой случай был, когда девушка сначала хотела перевести к нам собаку из другого приюта. Она взялась провакцинировать собаку самостоятельно, а в итоге решилась оставить себе, только попросила кинологов, чтобы они научили её взаимодействовать с собакой. Мы были безумно счастливы, когда собака едет не из приюта в приют, а в свой новый дом.

2 июля у вас прошёл первый фестиваль. Расскажите, какова его цель и о чём он?

— 2 июля в Международный день собак. Одна из целей фестиваля, конечно, пристройство собак в семьи, но более глобальная — популяризация доброго и гуманного отношения к братьям нашим меньшим, показать и рассказать нашим согражданам, что собаки — лучшие друзья человека!

Мы связались с Central Park, они нам дали площадку, получили разрешение от ГУВД.
Нашу инициативу охотно поддержали благотворительные организации и частный бизнес, мы сработали большой и дружной командой.

За организацию мероприятия взялась Наталья, волонтёр команды «Пища жизни», которая помогает бездомным и детям из детских домов. Остальные волонтёры от «Пищи жизни» подготовили фудкорт с едой и напитками как для продажи в благотворительных целях, так и для волонтёров мероприятия. «Пища жизни» взяли на себя инициативу с танцевальным флешмобом, а также проводили мастер-классы для детей, и у всех желающих был тематический аквагрим!

Также был представлен фудкорт от артпространства Artha. Основательница проекта Александра совместно с представителем самого первого Общества защиты животных «Mehr va Oqibat» Азизом на большую аудиторию провели беседы доброты о гуманном отношении к животным и рассказали о Центр реабилитации «Mehr». А также ребята из команды Artha провели йогу с собаками — такого в Узбекистане ещё не было.

Компания Agromir предоставила свыше 600 соков Bliss, которые раздавали бесплатно самым маленьким гостям мероприятия, а ещё именно они помогли с оплатой арендованных столов, печатью и установкой баннеров мероприятия.

Компания Vet+ZooPlaneta, самая крупная сеть зоомагазинов и дистрибьюторы зоотоваров, организовали благотворительную продажу всего самого необходимого для подопечных нашего центра, а также они дарили подарки тем, кто забирал собак домой. В конце мероприятия они подарили директору центра сертификат на 2 000 000 сумов для покупки любых необходимых вещей для собак центра в их магазинах.

Руководство парка сделало исключение и разрешило не просто безвозмездно провести фестиваль в их амфитеатре, но и привести четвероногих подопечных нашего центра, ведь именно собаки были главными мордочками всего мероприятия.

Arendakratia — молодая, но без тени сомнения социально ответственная компания, узнав о мероприятии, привезла нам фуршетные столы, чтобы гости могли остановиться у них, с комфортом перекусить и попить воды. Именно на одном из их столов стоял благотворительный бокс для пожертвований в наш центр.

На мероприятии выступали местные артисты: группа Dalahast, Dj Sam, DJ Aracool, молодая трибьют-группа YoungNoize. Специальным гостем был DJ Piligrim.
Фестиваль получился очень душевным, потому что в его организацию были вложены силы и эмоции всех не безразличных к проблеме бездомных животных.

По итогам фестиваля мы пристроили в семьи трёх собак и четырёх котят.

Каким вы видите «Мехр» через несколько лет?

Я очень надеюсь и верю, что он будет образцовым центром, что многие возьмут пример с нас. Уже берут, хоть и не признаются. Я надеюсь, что у нас будет много спонсоров.

Сейчас мы планируем открыть ветеринарную клинику не только для питомцев центра, но и жителей города, просто у нас пока сомнения по поводу нашего местоположения. Но мы хотим оказывать и ветеринарные, и кинологические услуги. Хотим, чтобы «Мехр» стал центром, который оказывает комплекс услуг для граждан, которым не всё равно, тем самым зарабатывая на содержание своих собственных животных. Но без помощи волонтёров, меценатов и доноров это займёт очень много времени.