Украинский кейс

Для порабощения или уничтожения народов, захвата чужих земель недостаточно иметь исключительно экономические или геополитические обоснования. Агрессор в глазах своего населения должен предъявить этическое оправдание насилию и убийству. Власть должна публично ответить на вопрос — как использование военной силы для получения контроля над чужими землями соотносится с моральными принципами? По какой причине насилие может быть во благо? И если со времён крестовых походов (1095—1272) до начала эпохи колониализма (XVI век) дебаты по данному предмету проходили исключительно в рамках религиозного дискурса, то под влиянием томизма и формирования доктрины естественного права стали возникать нравственные концепции справедливости, благодаря которым удалось рационализировать цели и мотивы завоеваний и владений землями, которые принадлежали другим народам.

Так, уже в XIII веке папа Иннокентий IV впервые во всеуслышание заявит, что у каждого человека есть естественное право на жизнь, а война не может вестись против неверных, и людей нельзя лишать собственности просто из-за их неверия. С другой стороны, справедливым является применение силы по отношению к тем, кто нарушает естественные законы.

Испанцы быстро пришли к выводу, что привычки коренных американцев, от наготы до нежелания работать и предполагаемого каннибализма, ясно демонстрируют их неспособность признавать эти законы, а значит, дают колонизаторам моральное право на насилие. Таким образом формировалась «цивилизаторская миссия» колониализма. Идея о том, что цивилизация является кульминацией процесса исторического развития, стала нормативной и оказалась крайне эффективной для оправдания проекта европейского политического господства начиная с XVI века.

Несмотря на некоторую критику этого противоречивого принципа (Дидро, Руссо, Кант и др.), большинство мыслителей либо обходили данный вопрос стороной, либо, как минимум, с пониманием относились к колониальной политике, апеллируя к развитию и переходу первобытных и феодальных обществ в качественно иное состояние, маркером которого служили моральный и материальный прогресс. Даже Маркс, подвергавший критике капитализм, в своей статье для New York Daily Tribune писал: «Поскольку «восточный деспотизм» тормозил внутреннее развитие, британское господство стало причиной экономической модернизации». Ленин, определявший империализм как высшую стадию развития капитализма (ошибочно по мнению автора статьи), и вовсе парадоксальным образом пытался вывести Российскую империю из списка стран-колониалистов.

Подобным образом работает идеологическая машина современной Российской Федерации. Антикапиталистическая риторика строится на вышеназванном тезисе Ленина об империализме. Следовательно, война России идёт не за очередную колонию, но за свою территорию. Логика, которой следует сегодняшняя пропаганда, скатилась до крайности: только и только капиталистический Запад — это новые колонизаторы, империалисты-угнетатели. Только их войны захватнические и агрессивные. Война России в Украине — защитническая война. Защита своей территории и защита традиционных ценностей служит моральным оправданием агрессии и десятков, сотен тысяч смертей.

Украинский кейс показывает, что экономической глобализации и интеграции страны в мировой рынок недостаточно, чтобы преодолеть имперские амбиции, колониальные аппетиты.

Как устроен постколониальный мир

Также украинский кейс обнажил проблему переосмысления справедливости в обустройстве постколониального мира. Если «цивилизаторская миссия» завершена, то в рамках тезисов о равенстве и инклюзивности необходимо сформулировать новую политическую этику современного мироустройства или то, что видный современный философ Джон Ролз в качестве отправной точки называл «Занавесом неведения». Способно ли нынешнее социальное и экономическое неравенство быть организовано на принципах справедливости? И способны ли сами общества вне зависимости от национальной идентичности самоорганизоваться на главном принципе справедливости (по Ролзу) — «наделить всех равными правами и свободами»?

По первому вопросу существует расхожее мнение, что развитые страны до сих пор мыслят колониальными категориями и, как выразился в середине июня на Петербургском международном экономическом форуме президент России В. В. Путин, «они [западные элиты] относятся к странам вне «золотого миллиарда» как к колонии и людям второго сорта». Следовательно, под ширмой справедливости прячутся новые формы эксплуатации, но уже в формате soft power (т. н. «мягкая сила»).

Война в Украине, действительно, дала определённый повод спекулировать на этот счёт, особенно сторонникам околофилософской концепции Эдварда Саида, который в своей книге «Ориентализм» продвигает (ошибочно, по мнению автора данной статьи) идею европейской идентичности, основанной на превосходстве над всеми другими неевропейскими народами и культурами. Так, серьёзный резонанс вызвали публикации некоторых СМИ об «относительно цивилизованных» украинских беженцах, о «европейцах» с «голубыми глазами и белокурыми волосами». Не говоря о фактической неверности, потому что у многих афганцев и сирийцев голубые глаза, эти описания подразумевают, что беженцы из Афганистана, Палестины, Ирака, Судана или Сирии в чём-то уступают украинцам.

Были откровения и на официальном уровне. Так, премьер-министр Болгарии Кирилл Петров и вовсе заявлял довольно прямо: «Это не те беженцы, к которым мы привыкли; эти люди — европейцы… Эти люди умны. Они образованные люди…. Это не та волна беженцев, к которой мы привыкли, люди, в личности которых мы не были уверены, люди с ядерным прошлым, которые могли быть даже террористами».

Однако стоит заметить, что и в Узбекистане чуть ли не каждый информационный ресурс, блогер и общественный деятель с восхищением писал о российских беженцах, о том, что у нас в стране созданы все условия для работы, а местный IT Park поддержит этих специалистов. Но подобного энтузиазма не было, когда после прихода к власти талибов волна афганских беженцев оказалась в Узбекистане. Общественное мнение по отношению к ним колебалось от жалости до страха и недоверия.

Поэтому неоколониальное мышление если и есть исторический продукт западной цивилизации, но никак не может экстраполироваться на этику превосходства развитых капиталистических стран. Двойные стандарты свойственны двойственной человеческой натуре. Более того, социалистический дискурс по поводу того, что неравенства справедливы в том случае, если приносят большую пользу наименее благополучным обществам, используется в качестве инструмента манипуляции менее развитыми странами. Мнение, что «мы не будем работать, потому что, будучи рабами, мои родители достаточно работали на вас», логически неверно. И, конечно, подобные идеи ещё больше разделяют «Запад» и «Восток», создают почву для крайне спекулятивных концепций. Следствием этих мыслей становится тот факт, что обвинители могут заявлять о намерении вернуть под собственный протекторат территории независимого государства (Украина), при этом собственноручно возвращая и актуализируя империалистическую и колониальную повестку.

При этом данная повестка противоборства с западным миром не должна сводиться исключительно к обвинениям и претензиям в несовершенстве их системы. Необходимо сформулировать чёткие альтернативные позиции касательно самоорганизации обществ. На каких основах и принципах они должны базироваться? Например, известный шотландский философ Аласдэр Макинтайр, написавший знаковые книги про новые моральные принципы современного общества, выступал с критикой прав и свобод человека в качестве главного критерия справедливости. Критикуя общественный договор Руссо, Макинтайр отмечает, что просветителям не удалось создать целостную моральную систему. «Просвещение сделало человека суверенной властью, которая диктует, что правильно, а что нет», — писал он. Но ни сам Макинтайр, ни Александр Дугин, ни модифицированный пантюркизм не выработали конкретных рациональныхнравственных основ построения справедливого общества. Более того, так называемая концепция Евразийства носит неоформленный, поверхностный идеологический характер и больше апеллирует к сопротивлению против так называемого экспорта свободы и демократии, нежели создаёт новые смыслы.

На другом идейном полюсе продолжают развиваться системы самоуправления, которые прямо повлияли на тенденции предоставления государством своих функций на откуп негосударственным акторам. Роберт Нозик в своём труде «Анархия, государство и утопия» не только подверг критике идеалистические взгляды Ролза, но и зафиксировал: «Люди имеют права… эти права настолько сильны и всеобъемлющи, что возникает вопрос о том, чем должно заниматься государство. Как много места права личности оставляют для государства?» Американский философ предлагает использовать деонтологию в принципе ненападения государств друг на друга. Это позволит заключать контракты не между государствами, но между взрослыми людьми с учётом того, что эти контракты будут действительно свободными и добровольными.

В этой связи либерализм напрямую повлиял на современный кризис социальных институтов. Они не способны оперативно реагировать на вызовы нового времени, так как мир ускорился, а сами концепции, на которых современность построена, выстраивались в период и после формирования Ялтинско-Потсдамской системы , опираясь на тогдашние технологические возможности и до наступления цифровой эпохи, которая стёрла в порошок практически все преимущества.

Несмотря на уверения западных стран в полной и безоговорочной поддержке Украины, воюющая сторона неоднократно упрекала партеров за медлительность в поставках вооружения. На что даже президенту Германии пришлось отвечать в типично государственно-чиновничьем стиле: «Журналисты и чиновники на местах не осознают сложность вопроса». Медлительность бюрократии в эпоху динамических войн приводит к тому, что гораздо эффективнее использовать услуги частных военных компаний.

Более того, экономически выгоднее нанимать ЧВК, нежели содержать собственную армию. В 2015 году в Афганистане на каждого американского солдата регулярных войск (всего 9,8 тыс.) приходилось три наёмника (28,6 тыс.). Аналогичное положение и в Ираке: 4087 военнослужащих и 7773 бойца частных военных компаний. По данным журнала The Economist, за первое десятилетие XXI века рынок ЧВК из небольшой специализированной ниши превратился в глобальный сектор услуг объёмом более 120 млрд долларов к 2017 году. Так, в мире начиная с 2010 года негосударственных войн стало стабильно больше, нежели межгосударственных.

Источник: Uppsala Conflict Data Program

В производственной сфере достаточно сказать, что по состоянию на 2021 год компания Apple стояла бы на седьмом месте среди стран по общей рыночной капитализации (2,762 млрд — Apple, 2,429 млрд — Саудовская Аравия), выше Франции, Германии, Южной Кореи… По ВВП технологический гигант находился бы на 11-м месте в мире, обгоняя Италию, Канаду, Саудовскую Аравию.

В сфере образования государство не способно оперативно менять утверждаемые учебные дисциплины и программы, соответствующие новым методикам. Так, две трети нынешних учеников младших классов будут работать по специальностям, которые уже станут не актуальны или ещё просто не существуют. В этой связи появляются новые методики, ориентированные на развитие творческого, критического мышления, но оперативно использовать их начинают негосударственные учебные заведения.

В этой совершенно иной форме организации, где всё происходит в десятки, сотни раз быстрее, Папа Римский конкурирует с футбольной «Барселоной» за отметку в 45 млн подписчиков в «Твиттере», есть NFT со своим искусством, есть криптовалюты и криптобиржи, виртуальные метавселенные, а также частные матери (суррогатное материнство) и гендерно-нейтральный Билли Портер.

Таким образом, с одной стороны, ошибочно идентифицировать империализм, современные колониальные практики исключительно с западным феноменом. С другой стороны, возможно, западный либерализм находится в моменте своего исторического преобразования, тогда как авторитарные системы становятся её «кривым зеркалом», доводя до крайности показ недостатков нового мироустройства.

Каракалпакский кейс

Важным показателем того, что концепция индивидуальных прав и свобод выходит на новый уровень, является увеличение военных конфликтов в автономных регионах по всему миру. На Евразийском континенте на 2021 год ровно половина всех военных действий велась за полную или частичную свободу административных территорий (таблица).

Источник: Uppsala Conflict Data Program

Эти регионы могут даже не иметь своих признанных международным сообществом границ, но всячески пытаются их обрести. Политическое руководство Курдистана и Тибета в этом смысле пытается достигнуть тех же задач, что и сепаратисты в Стране Басков или Абхазии. Единый лозунг — свобода региону! Поэтому события в Республике Каракалпакстан, с одной стороны, носят локальный характер, с другой — вписываются в глобальные тренды постколониального мироустройства.

В случае с недавними протестами в Каракалпакстане под свободой трактовалось не предоставление полной свободы и независимости автономной республике, но не лишение её этого морального компонента, закреплённого в ставших всем известными статьях Конституции. Тем не менее сама подобная повестка со стороны государства свидетельствует о том, что сила противодействия развитию прав и свобод заключается в укреплении собственной власти, государственном контроле над индивидуумом.
Должно ли общество знать фамилии, имена погибших соотечественников и при каких обстоятельствах это произошло? Необходимо ли было на республиканском уровне объявлять траур? Если среди толпы были преступники, то должен ли суд быть открытым? Какие конкретно «внешние силы» стояли за трагедией? В открытом обществе подобные вопросы дискутируются.

Потребность в сохранении автономии не поставила перед государством вопрос — что будет, если дать свободу, но дала ответ — а что случится, если эту свободу попытаться отнять. Одной из причин подобного острого восприятия предложений к поправкам в Конституцию видится высокий уровень трудовой миграции. В Республике Каракалпакстан доля выбывших намного превышает долю прибывших — в 2018 г. это превышение было в 17,5 раза. 70 процентов выбывших — трудоспособное население в возрасте от 15 до 39 лет. Вынужденные работать заграницей, они ещё крепче ощущают связь со своей родиной.

На постсоветском пространстве в мае, ещё до массовых протестов в Каракалпакстане, подобные события произошли в Горно-Бадахшанской автономной области. Изначально требования населения сводились к расследованию расстрела соотечественника от рук силовиков, но очень быстро протестующие стали требовать сменить главу региона — генерал-майора Алишера Мирзонабота, бывшего зампредседателя Госкомитета национальной безопасности. Бадахшанцы выкрикивали лозунги против произвола силовиков и сетовали на то, что центральная власть тормозит развитие региона (коррупция), не позволяет ему быть более самостоятельным в принятии решений.

Так же, как и Республика Каракалпакстан (пустыня), Горный Бадахшан — это крайне тяжёлый природный и климатический регион (горы). Так же, как и каракалпаки, памирцы считают себя более светскими и свободными гражданами. При этом регионы — лидеры в своих странах по уровню бедности и числу безработных. Промышленность в Бадахшане почти не развита, хотя в регионе есть залежи серебра, урана, вольфрама, драгоценных камней и других ископаемых. Но специфическая география и затруднительная логистика отпугивают инвесторов. Поэтому в ГБАО наиболее острая проблема связана с реформированием рынка труда в направлении занятости трудоспособного населения.

Пандемия коронавируса и невозможность отправиться на заработки в Россию ещё раз продемонстрировали уязвимость экономики от конкретных форс-мажорных факторов. Внутреннее недовольство молодёжи, таким образом, рано или поздно перерастёт во внешний выплеск эмоций. А уж любое ограничение воспринимается как посягательство на свободу и ущемление чести и достоинства народа. Гуго Гроций в трактате «О праве войны и мира» писал: «Причин же, почему народ может предпочесть отказаться целиком от верховной власти и передать её другому, может быть великое множество, в частности, если угнетаемый нуждой не в состоянии иначе добыть достаточные средства существования».

***

На постсоветском пространстве глобальные тенденции усиления потребности граждан в правах и свободах видны невооружённым взглядом. Проблема заключается в том, что сама авторитарная власть зачастую не готова оторвать от себя инструменты управления и доверить их гражданам, ссылаясь на отсутствие исторического опыта или на борьбу с чуждыми западными неоколониальными ценностями.

Но моральное оправдание существованию государств (в их нынешнем виде) должно быть направлено в сторону того, чтобы научить человека мыслить свободно, сделать его пытливым демиургом. Право на войну возможно деидеологизировать не через деонтологию (Нозик), но через онтологию и определение нравственного идеала.

Странам Центральной Азии пора преодолевать кризис идентификации, пора перестать относиться к западному сообществу как с лишним пиететом, так и с мыслями, что они угнетатели. Пора бы, не оглядываясь на Запад, посмотреть на самих себя, ответить на вопрос — какого человека государство «лепит» и какое общество оно видит в обозримом будущем. И без ответов на этические вопросы здесь не обойтись.