Что такое «наша вода» и кто такие «мы»

Кому принадлежит вода? Самый неочевидный ответ — никому, но он же и будет самым правильным, но только если мы будем говорить на уровне физического и ощутимого мира.

Смотрите.

Вода — равно как горы, леса, поля, золото, нефть и другие важные ресурсы — существует буквально. То, что она появилась на планете — не достижение человечества и не его заслуга. Мы можем осушить реку, мы способны запросто уничтожить всю жизнь на планете, но создать новую реку или озеро из ничего, также как и регулировать влияющие на это процессы — не можем. Можем только беречь всё это и грамотно распоряжаться ресурсами.

Совершенно иначе обстоят дела с государствами и странами — таких вещей буквально не существует на уровне физики и материального мира. Условные заборы или рвы на государственных границах — лишь способы «закрепиться» и «отделиться», но они не влияют на простой факт, что без человека не будет никаких стран.

Мысль очень простая: государства придуманы людьми. А государства в их нынешнем виде — не более, чем результат эволюционного пути развития общественных отношений, и строятся они лишь на взаимном согласии людей и искренней вере в сложившуюся систему.

Поначалу, до появления крупных государств, всё было куда более понятным: сильные, богатые и влиятельные люди предлагали более слабым свою защиту от других сильных людей, а те взамен либо выплачивали им небольшую часть доходов (урожая), либо просто говорили: «ну да, он здесь главный, и спасибо ему».

Именно по такой концепции строились все ранние государства (впрочем, многое не изменилось и сейчас). Подконтрольные территории становились больше, города-государства превращались в империи — региональных гигантов, — но позиция силы, гарантий безопасности и обещаний «защитить своих жителей в случае проблем» всегда была и остаётся основой для существования любой страны.

Есть и другие обоснования — например, религиозные, когда «власть здесь от бога, и правители — его наместники». Меняется лишь подача, но суть всё та же — мы верим в то, что наша страна существует, и существует она до тех пор, пока мы не перестанем верить.

Коллективные разделения по-философски

Но кто решает, где поставить забор? Почему именно здесь, а не на метр левее? На сцену выходит международная дипломатия — одна из самых важных в мире вещей. К счастью, страны умеют договариваться друг с другом, обсуждать спорные моменты и идти на компромиссы, предлагая другим выгодные сделки и получая для себя что-то взамен.

Для начала разберемся, почему бывают «признанные» и «непризнанные» государства. Ведь непризнанные практически ничем не отличаются от других — у них есть свои «аргументы» для существования, декларации собственных независимостей, государственные структуры, армии, правительства и парламенты, и даже вера их граждан. А дело в том, что на уровне планеты существование той или иной страны полагается только на веру других стран. И на коллективном согласии с тем, что верят они в одно и то же.

Вспомним историю про Китай в составе самого главного объекта глобальной веры — ООН. До середины семидесятых годов прошлого века «Китаем» был нынешний Тайвань, куда после коммунистической революции перебралось правительство прошлой страны. Но международные отношения, дипломатия и соперничество других государств привели к тому, что именно огромный материковый Китай занял место Тайваня в организации, а сам Тайвань сейчас практически никем не признан.

Для северной Кореи не существует Южной — это часть «их» территории, оккупированная врагом. Для Южной Кореи не существует Северной. А международное сообщество решило иначе — обе страны вполне себе признаны, но каждая — в рамках «своей» территории, которая на уровне ООН другой быть не может. Кстати, приняли их в организацию в один день.

Даже сама ООН существует лишь до тех пор, пока остальные государства будут в нее верить и пока им это будет выгодно. Впрочем, как и остальные надгосударственные объединения — НАТО, ЕС, СНГ, БРИКС или МАГАТЭ — всего лишь способы «договариваться» на выгодных для всех условиях. Более слабые объединяются под защитой сильных. Более крупные берут под крыло более мелких. То, что происходило в человеческих поселениях десятки тысяч лет назад, просто происходит на уровне планеты.

Дико? Нет — вполне по-нашему. И пока еще не особо подводило.

Так при чём здесь вода?

При том, что единственный вариант действий при подобных проблемах — договариваться и верить в то, что другой партнер не подведет.

Раньше, конечно, всё было проще — пришел, увидел, победил, захватил нужную тебе территорию и спокойно живешь дальше. Сейчас так уже не сделать — и граждане, доверяющие тебе безопасность, будут недовольны, и международное сообщество не оценит.

Возможно, мысль уже понятна — когда несколько нереальных субъектов (стран) спорят насчет реальных объектов (рек), никто не может сказать «это наша вода». И приходится идти на компромиссы, включать уровень дипломатии на полную или даже предлагать что-то взамен, чтобы другие не поступали слишком неприятно.

То, что Афганистан может забрать огромную часть воды себе — факт, как и то, что он может манипулировать этим, получая выгоду. Но ведь и Узбекистан может отказаться сотрудничать с Афганистаном в энергетике, чем подставит под удар миллионы местных жителей. Выход один — договариваться, обсуждать, спорить, предлагать и решать вопросы так, чтобы никто не ушел с чувством поражения и с потенциально пустыми карманами. Условно, Узбекистан и Таджикистан могли бы прорыть хоть целое новое русло Амударьи по своим территориям в обход Афганистана, но никто не будет этого делать — мало ли, какие угрозы от этого появятся.

Занятно, что по второй крупной реке региона — Сырдарье — соглашение есть. Между Кыргызстаном, Узбекистаном и Казахстаном. Все стороны чаще всего довольны, все знают, чего друг от друга ждать, и каждая получает свои бонусы в виде денег и ресурсов. А главное — всем нравится стабильность и определённость.

Вполне возможно, что и по Амударье появится какое-то соглашение. Просто раньше это было сделать трудно — политические перемены в Афганистане, сложные отношения с Таджикистаном и совершенно непонятные отношения с Туркменистаном были не самой подходящей почвой для коллективных обсуждений, торгов и общих решений. Но строительство Кош-Тепы говорит, что время пришло. И что страны, совершенно не заинтересованные в конфликтах, смогут прийти к компромиссу.

Самое удивительное, что чем лучше современные государства справляются с такими проблемами, тем больше их жители укрепляются в вере, и тем больше государства становятся реальными. Также удивительно, как простой вопрос «чья вода?» позволяет немного иначе взглянуть на отношение к своей стране — и, например, начать интересоваться распределением бюджета.